никто из нас не прожил в доме Ринальди больше года…Куда же делись остальные девушки? Это место существовало долгие десятки лет…

Погруженная в очередные размышления, я споткнулась о складку на ковре и едва не упала плашмя на пол. Лишь чудом мне удалось ухватиться рукой за один из многочисленных светильников, что располагался на стене.

Меня так сильно встряхнуло во время падения, что прическа, которую я так старательно сооружала на голове, в один миг вышла из строя и распалась. теперь волосы торчали в разные стороны и выглядели нелепо. Я в панике начала искать вокруг себя хоть что-то, во что я могла посмотреться и оценить масштаб ущерба. Зеркал, естественно, не было.

Единственным вариантом было попытаться разглядеть хоть что-то в огромной вазе, что стояла на полу. Она представляла собой нечеловеческих размеров металлический сосуд, что стоял около стены. Рядом располагался горшок с растением, напоминающим пальму.

Я подскочила к ней и, протерев подолом платья поверхность, попыталась увидеть своё отражение. Выходило плохо. Поверхность металла была покрыта многочисленными вмятинами и различными царапинами, которые искажали и без того мутные очертания.

— Черт! — прошипела я, находясь на грани отчаяния.

Мои руки, как специально, отказывались слушаться и только путали пряди. Естественно, от этого остатки причёски ещё больше распадались. Я тяжело вздохнула и приложила лоб к вазе. Её стенки были холодными и приятно охлаждали голову.

Как бы не прискорбно это звучало, но мне стоило признаться самой себе, что единственным вариантом было окончательно распустить причёску и отправиться на бал с распущенными волосами. Это шло в разрез с моими планами, но выбора не оставалось. Я с яростью вырвала оставшиеся шпильки и, наклонив голову вниз, взбила пряди, чтобы придать больший объем.

Что-то вдалеке заставило меня замереть. Кто-то шёл сюда, а я совсем не хотела ни с кем встречаться именно сейчас. Шаги приближались, а вместе с ними до меня стали доноситься обрывки разговора. Голос, что я слышала, моя память при всём желании не смогла бы забыть. Господин Ринальди собственной персоной сейчас пожалует сюда! Моё сердце пропустило удар и на миг остановилось, а потом понеслось с такой бешеной скоростью, что даже в висках чувствовались его удары.

Единственным местом, где я могла укрыться, была та самая ваза, которую я хотела использовать как зеркало пару секунд назад. Мигом, сообразив, как спрятаться, я забежала за широкие стенки и нырнула в пространство между вазой и стеной. Оставалось лишь подтащить пальму, чтобы окончательно скрыть меня от посторонних глаз. Провернуть это оказалось несколько сложнее, ведь цветок весил целую тонну…

Я замерла и старалась не шевелиться. Даже дышать боялась, чтобы ни в коем случае не выдать себя.

Господин Ринальди был не один. По шагам я могла предположить, что его сопровождает ещё кто-то. Стук каблуков позволял предположить, что это, скорее всего, женщина.

— Господин, всё готово, как Вы и просили. Все Ваши пожелания учтены и максимально выполнены, — сообщил женский голос.

Я вжалась в стену ещё сильнее, стараясь врасти в поверхность и раствориться в пространстве. От осознание того, что Мадам тоже идёт сюда, волосы на голове встали дыбом.

— Прекрасно. Надеюсь, моя личная просьба тоже исполнена? — грудной голос Ринальди эхом разносился по коридору, вызывая мурашки по телу.

— Господин, я… я… — замялась Мадам.

Я напряглась и прислушалась. Женщина явно замешкалась и не знала, что ответить. Мне стало до жути интересно, о чем они говорят. О каких личных просьбах шла речь?

— Вы… что? — уточнил господин явно недовольным голосом.

Даже не видя происходящего, я точно понимала и ощущала кожей то, насколько Ринальди превосходит Мадам по уровню власти в этом доме. Его авторитет был непоколебим. Никто не имел права перечить хозяину дома. Мадам же была царицей только для нас и прислуги, а для остальных она являлась не более, чем обслуживающим персоналом.

— Я сделала всё, что могла господин… Но не уверена, что у Вас получится, — дрожащим от волнения голосом ответила Мадам.

— Значит Вы сделали не все, что было возможно, Кэтрин! — Ринальди явно говорил на повышенных тонах.

Кэтрин? Там был ещё кто-то? Но как бы я ни напрягала свой слух и внутреннее чутье, не могла сказать, что неверно определила количество человек в коридоре. Их было только двое, а значит… это настоящее имя Мадам. Господин Ринальди, очевидно, предпочитает называть её именно так.

Его гнев сочился в каждом слове и, вероятно, во взгляде. Он мог уничтожить кого угодно в этом доме одним щелчком пальцев. Такая власть, сосредоточенная в одном человеке, пугала меня.

— Вы же знаете, насколько сложно управлять этой девчонкой! Она взбалмошная, наглая и самоуверенная! — продолжила оправдания Мадам.

— Меня это мало интересует, Кэтрин! Сегодня она должна стать моей по собственной воле! Я не могу больше ждать! — прокричал мужчина.

Он говорил слова так, что даже я ещё сильнее сжалась и зажмурилась. Это был первый раз, когда мне стало жаль женщину в чёрном.

— Господин! Ваша избранница на этот раз совершенно другая. В ней нет покорности… Как бы я ни старалась, как бы ни мучила её, она не сдается, а продолжает бороться за себя. Простите, но я не уверена, что она сможет Вас полюбить или хотя бы принять тот образ жизни, что Вы ведёте, — продолжила диалог Мадам.

Вместо ответа Ринальди я услышала глухой удар, похожий на звук, который издаёт человеческое тело при падении на поверхность. Мне не было видно что конкретно произошло к сожалению или счастью.

— Я позволил тебе остаться в этом доме с одной единственной целью! Ты должна была следить за тем чтобы она никуда не пропала за эти годы и с ней ничего не случилось до момента попадания сюда. Эта девушка будет моей по собственной воле или нет! Ясно? — прошипел Ринальди яростным тоном.

— Да господин, — пропищала Мадам неестественным голосом.

Она говорила так, словно её шея была сдавлена чём-то. Я не хо ела думать об этом, но могла предположить, что Ринальди сжимает её горло.

— Вот и славно! А теперь иди и занимайся тем, что должна! — рявкнул мужчина и отправился в сторону зала, о чем свидетельствовал звук его удаляющихся шагов.

Мадам осталась на месте. Она некоторое время вела себя очень тихо. Но вдруг неожиданно для меня звук бьющегося стекла и её истошный крик разлетелся по помещению. Я закрыла уши, ведь такое не каждому захочется слушать. Мадам кричала не от боли, она лишь хотела выплеснуть то напряжение, что скопилось у неё внутри за время разговора с Ринальди. А нечто стеклянное просто попалось