редкий автограф – «Елизавета, 1944», за которым следуют аккуратные комментарии, написанные карандашом округлым, но еще детским почерком. Это заметки 18-летней принцессы о том, как быть королевой.

Выбирая в качестве преподавателя Генри Мартена, родители Елизаветы сделали все возможное для того, чтобы преподавание довольно скучного предмета стимулировало тягу ученицы к знаниям. Проректор был странным человеком и необычным наставником, умевшим мастерски рассказывать истории. По словам выпускника Итона сэра Алека Дуглас-Хьюма (он станет четвертым премьер-министром при Елизавете II), Мартен был «колоритным, увлеченным преподавателем, владевшим драматическим даром». Студентам он запомнился тем, что при описании особенно сложных исторических событий имел обыкновение посасывать носовой платок – это его успокаивало. «У него было очень много книг, которые падали с полок и в явном беспорядке разлетались по столам и стульям», – вспоминал один из учеников. Кроуфи припоминала, что груды книг на полу в его кабинете «росли как сталагмиты». По ее словам, время, проведенное Елизаветой в этой волшебной пещере, больше всего напоминало школьные годы обычных детей. Но это не была школа, что много лет спустя подтвердил в своих воспоминаниях ее наставник.

Так, оказалось, что когда будущий сэр Генри задавал 13-летней Елизавете какой-то вопрос, то она никогда не отвечала на него прямо. По крайней мере, в первые годы занятий принцесса, казалось, настолько не могла привыкнуть к расспросам, что ее первым побуждением было отвернуться от учителя и «искать доверия и поддержки у своей любимой гувернантки мисс Кроуфорд». Но ответ, который она после этого давала, был «почти всегда правильным». При этом нельзя сказать, что принцессе Елизавете не хватало умения вести себя в обществе или опыта публичных выступлений. К тринадцати годам она уже начала произносить короткие речи – например весной 1939 года, когда в Лондон прибыл с государственным визитом президент Франции. Принцесса-подросток, которая была настолько застенчивой, что не могла сразу ответить на вопрос доброго наставника Мартена, смогла поприветствовать президента Лебрена отрепетированной речью на хорошем французском языке.

Тем не менее ее социальные навыки не всегда соответствовали навыкам обычного ребенка ее возраста, бегающего по игровой площадке. Они были именно такими, какие понадобятся для ее будущей деятельности. Не выпаливать свой личный ответ, а обратиться за советом к другим – в этом был виден осторожный стиль будущего монарха.

По аккуратным заметкам, оставленным в книге Уильяма Энсона «Конституционное право: закон и обычай», мы можем реконструировать те принципы, которые Генри Мартен считал важным донести до своей ученицы. В книге описание работы монарха выходило далеко за рамки открытия мемориальных досок и грациозного помахивания рукой толпе подданных. Энсон образно представлял себе британскую Конституцию как «несколько беспорядочную структуру… как дом, который каждый из его владельцев перестраивал по-своему».

Разъясняется эта главная особенность в отрывке, который принцесса аккуратно подчеркнула карандашом одним из первых: «Чем сложнее Конституция, тем больше гарантий свободы она предлагает». Так, Китайская империя преподносилась студентам как пример грубой автократии, в то время как Конституция США со всеми ее поправками, которые вносились на протяжении многих лет, была представлена как пример «сложностей, необходимых для процветания свободы». (Кроме курса по британской Конституции репетитор Елизаветы Генри Мартен читал также дополнительный курс по истории США.)

На полях сделано относительно мало примечаний о прерогативах Короны, но отмечены несколько пассажей о развитии Конституции. Так, англосаксонская монархия описывается в книге как совещательный и незавершенный абсолютизм (здесь принцесса подчеркнула слова «совещательный» и «незавершенный»). Отмечается важная роль витана (сокр. от витенагемот, «собрание мудрецов»), совещательного органа при короле, который объединял крупных землевладельцев и епископов. Считается, что витан представлял собой раннюю форму парламента. «Если у короля были сильная воля и хорошие деловые качества, – писал Энсон, – то он подчинял себе витан; если таковых не было, то витан становился в государстве преобладающей властью». (Снова подчеркнуто принцессой Елизаветой.)

Чтобы более подробно рассказать принцессе о власти, которой она будет обладать в качестве королевы, Мартен дополнил соображения Энсона мыслями британского экономиста и философа Викторианской эпохи Уолтера Бэджота, основателя издания National Review и главного редактора журнала Economist. Именно Бэджот в своей книге «Английская Конституция», опубликованной в 1867 году, первым сформулировал различие между относящимися к власти понятиями «представительный» и «исполнительный» (в сериале – «деятельный» и «благородный». – Прим ред.). Энсон, интеллектуал классического толка, юрист и член парламента, занимавшийся вопросами образования, излагал в своих фундаментальных работах исторические и правовые прецеденты, связанные с развитием методов государственного управления в стране. А вот Бэджот упивался философскими и даже иррациональными аспектами существования Короны, скорее наслаждаясь эмоциями, которые она вызывала, чем анализируя механизм ее действия.

«Мистическое благоговение и религиозная преданность, необходимые для истинной монархии, – писал он, – это чувства, которые могут быть вызваны исключительно богатым воображением; ни один законодательный орган не сможет вызвать таких чувств ни у какого народа… Человек не может создать монархию; с таким же успехом он бы мог попытаться усыновить своего отца». На страницах книг Энсона и Бэджота короли описывались в благожелательном тоне как благородные защитники, действовавшие в целях общего блага. Но основное внимание 13-летнего подростка было сосредоточено на власти парламента – голоса народа и инструмента его волеизъявления. Эти положения книги принцесса комментировала с полной серьезностью. Она отметила основной принцип, согласно которому «все, что затрагивает всех, всеми и должно быть одобрено», отметив, что парламент имеет право вносить любые изменения, которые пожелает, вплоть до того, что может безвозвратно отозвать право наследования. В общем, отражая различные обстоятельства и волю народа, члены нового парламента всегда могут свести на нет работу своих предшественников.

Безусловно, ученица и учитель немало потрудились над усвоением сложных технических нюансов законодательства, которые в конце концов должны приводить к королевскому согласию, формально превращающему законопроект в закон. В записках принцессы прослеживаются процедуры передачи финансовых или денежных векселей, а также содержится наблюдение о том, что, когда дело доходит до практических операций, «в последнее время всякое изменение имеет тенденцию усиливать власть Кабинета министров». Самый длинный из всех комментариев (фактически это целая страница заметок, написанных карандашом) связан с тем, что сэр Генри, очевидно, отошел от текста Энсона и рассказал принцессе одну из своих знаменитых «больших историй» о прошлом страны, излагающих ход событий буквально день за днем. В данном случае это была ежедневная хроника позорного бегства Якова II со своего трона в 1688 году. Несомненно, наставник мастерски рассказал эту историю, кульминацией которой стало то, что король выбросил в Темзу Большую печать королевства, воплощение его высшей власти. Так события XVII века находили параллели в XX веке (с отречением Эдуарда VIII).

Суть того, что хотели донести до своих