«Хорошо, что подводка обычная, а не водостойкая. Как же я обожаю её!»

— Ты там скоро? — сонно и медленно проговаривала Сон Хани.

— Да, госпожа Сон!

Я поставила рядом с собой сумку, улеглась на другую сторону соломы, и неожиданно для себя быстро заснула.

Глава 8. Проклятие Тихого леса

«미친거아니야, 오늘밤 / Мы сегодня отрываемся

미치려고작정한놈들이야 /Мы сегодня сойдем с ума

오늘만미치도록달리잔말이야11 /Только одна ночь, мы постараемся

미친거아니야» / Сойти с ума*

2PM «GOCRAZY! (미친거아니야?)»

*Перевод: Софья (Nano) из lyricstranslate

Мы проснулись только днём, когда к нам кто-то постучался в дверь. Неудивительно. Сначала мы приехали в Кванчжу, прошлись по городу, потом попали в незнакомый лес, выбрались из него и попали в лапы уже готовящихся убить нас крестьян.

— Госпожа-шаманка и ученица-шаманки, можно войти? Я пришла с едой.

— Еда? — Сон Хани сразу же разлепила глаза и встала с соломы. За пару шагов она преодолела комнату и открыла дверь.

На улице стояла полная ачжума, что вчера была сильно активной в диалоге. Она держала плетеную корзину в руках, а сверху лежала ткань.

— А, это вы…

— Я. Но я пришла не ругаться, а мириться, — спокойно говорила женщина.

Она заметила, что я все еще вставала и находилась в полусне, поэтому больше не просила войти в дом.

— Вот. — Она дала корзинку. — В ней пару хурм, яблоко, две ножки курицы. Также я положила на дно пару светлых ханбоков. Они не новые и не дорогие, но думаю: они подойдут вам по размеру. Они принадлежат моей младшей дочери. Вы не злитесь на меня, пожалуйста, за все.

Госпожа Сон забрала корзинку и немного посмотрела, что за тканью.

— Понимаете, агви и квищин[1] того леса сделали много зла нашей деревни. Настолько, что мы стали сомневаться даже в друг друге. Мой маленький внук тоже пропал в лесу, пару недель назад. Помогите, пожалуйста, нашей деревни, шаманка Сон, — ачжума умоляла с выступившими слезами на глазах. — Даже если пропавшие не… вернуться, то хотя бы избавьтесь от проклятье Тихого леса. Я прошу вас, шаманка Сон. Вас тоже, госпожа Ким.

[1] Квищин (귀신) — корейские призраки

После этого женщина незамедлительно ушла.

— Я, конечно, ее понимаю и не против помочь, но почему она повела себя как герой книги и, чтобы сохранять интригу, не договорила, о каком все-таки проклятье идет речь, и убежала?

— Госпожа Сон, так она и есть герой книги, вашей. Разве у вас ничего не было насчет Тихого леса?

— В том-то и дело.

Сон Хани повернулась ко мне.

— Я вообще не писала про эту деревню, лес, того красавчика-спасителя… Возможно, могла написать: «на юге агви активизировались и стали чаще нападать на жителей обычных деревень», но я реально не знаю, что вообще сейчас происходит.

— Тогда уже можно биться в истерике?

— Да, но сначала поедим и переоденемся.

* * *

После принятия пищи мы с госпожой Сон пошли искать дом старосты. Кто-то все равно должен был нам рассказать хотя бы минимум информации о том, что нам ожидать в лесу.

Мы одели ханбоки ачжумы. Она дала нам стиранную и без дырок одежду, поэтому жить здесь, в незнакомом мире, стало немного легче. Я взяла серо-синюю чогори и оранжевую чхиму, а госпожа Сон — белый верх, желтый низ. Странность заключалось в том, что наши ханбоки походили друг на друга и казалось, что это парные комплекты.

«Не специально ли ачжума так сделала? Ладно, все равно люди бы шарахались от меня как вчера, если бы я продолжила ходить в белых бананах и футболкой с Гарфилдом».

Еще не было другой обуви, поэтому приходилось ходить в шаманских для этого места кроссовках или туфлях на низком каблуке как у Сон Хани.

Поспрашивав пару людей, мы наконец-то нашли дом старика: небольшой, с двумя пристройками, черепичным забором и деревом хурмы в саду. Подойдя к двери, Сон Хани отметила:

— Надо же, а это прям как мы. Я про сороку и тигра, если что.

Госпожа Сон говорила про картину, что висела на двери у старосты.

— Объяснение в студию, — попросила я.

— В Корее есть известный сюжет для картин. На ней изображен тигр, а рядом с ним сорока на дереве. Их часто представляют, как спутников, где тигр — дух гор, а сорока — его помощник и ученик.

— Ааа. — Я хлопнула в ладоши. — Получается: я — сорока, а вы — тигр. Верно?

— Бинго!

— Тогда уже стучим?

Сон Хани кивнула. Не успела я один раз постучать, как огромная дверь мгновенно открылась. За ней стояла Дальги.

— Вы пришли к дедушке?

— Да, Дальги-я, позовешь его?

Девочка кивнула и убежала вглубь двора. Мы прождали пару минут, пока староста деревни подошел к нам.

— Извините, шаманки Сон и Ким! У глупого старика были слуги, но все они поразъехались в разные города из-за проклятия. Заходите.

Дедушка ладонью позвал нас в дом. Мы сели на пол рядом со столиком с корзинкой красных яблок на столе. Из комнаты открывался вид на сад и играющую Дальги. К нам подошел староста.

— К сожалению, в моем доме нет ничего изысканного, кроме Хвачхэ[2] из мёда да яблок. Попробуйте сперва Хвачхэ: это семейный рецепт.

[2] Хвачхэ (화채) — название корейского пунша из растворенного в воде мёда, сахара или отваренных фруктов или лепестков съедобных цветов.

Мы переглянулись с госпожой Сон и выпили напиток из пожелтевших чашек.

— Ммм, это очень вкусно, господин Чхакнам, — не смогла не прокомментировать вкус.

— О, тигр, шаманка Ким. Не волнуйтесь, вы можете меня звать просто дедушка, как и остальные.

Госпожа Сон вопросительно показала на себя.

— Вы тоже, шаманка Сон.

…

— Дедушка Чханам, мы благодарим вас за гостеприимство, но не могли бы рассказать подробнее об проклятие Тихого леса?

Старик грустно сощурился, а потом снова стал спокойным.

— Тут и ничего рассказывать. Три месяца назад начали пропадать люди. Мы запрашивали помощи у монахов, даосов, шаманов и всех других, но они не помогли. Даже паксу Ок.

«Паксу Ок? Не тот ли это знаменитый гадатель?»

— А как же чиновник, отвечающий за деревню? — поинтересовалась сразу писательница.

— Я просил, но меня высмеяли и выбросили за улицу.

Прошла минутная тишина.

— А есть что-нибудь еще? К примеру, как именно люди уходят, кого видят или видят это другие?

Старик немного подумал и ответил:

— Ничего нового, думаю, вы уже не раз слышали, что люди видят умершего или пропавшего близкого человека и уходит в лес. Жители видят агви, но боятся выходить на