из тех смеющихся болванов, но его на ужине нет. Возможно, он присутствует дистанционно, потому что Брианна близка к родам.

 

— Хватит, — говорит Дагда. — Дело в том, что вы с Танатосом квиты. Он забрал твой глаз, ты забрал его яйца. Он украл твою подружку-изменщицу, но не смог удержать ее надолго.

 

— Он замучил ее до смерти, — рычит Лу.

 

— Вот что будет, — говорит Дагда, перебивая. — Ты отдашь мне женщину Танатоса, а я буду вести переговоры с Ураносом о том, как расхлебывать эту кашу.

 

У меня перехватывает дыхание. Дагда не слушает. Или ему наплевать, что я не принадлежу Танатосу. Скорее всего, второе, потому что, если бы я действительно была подружкой этого психа, меня бы не выставили на аукцион. Такие, как он, считают, что женщины — это объекты, которые можно покупать и продавать, как куски мяса. Он не может понять, почему Лу так рискует ради моей безопасности.

 

— Любой, кто приблизится к ней, получит то же, что и Танатос, — говорит Лу, понижая голос.

 

— Ты готов начать войну из-за женщины? — спрашивает Дагда.

 

К черту все это.

 

Я отодвигаю свое кресло и обхожу стол, чтобы встать позади Лу. Мудаки на экране выпрямляются и смотрят на меня с таким вниманием, что мне хочется вырвать им глаза.

 

— Хотите знать мое мнение? — спрашиваю я.

 

Никто не отвечает. Мои руки крепко сжимают кресло Лу.

 

— Танатос — бешеная собака, которую нужно усыпить. Все это знают. Уранос не хочет этого делать, потому что он его сын. Вы не хотите вмешиваться, потому что трусы.

 

— Контролируй свою женщину, — фыркает Дагда. — Она не знает, о чем говорит.

 

— Она единственная, кто правильно размышляет, — говорит Лу.

 

Некоторые из сидящих за столом мужчин насмехаются, отчего моя кровь закипает. Я кривлю губы.

 

— Вы настолько ослеплены деньгами и трусостью, что не видите, как Уранос обходит мафию. Он со своими приспешниками, наверное, смеется за бокалом вина, выясняя, сколько его дерьма вы еще сожрете, прежде чем он сделает шаг к вашим семьям.

 

Дагда вскакивает со своего места, как и некоторые другие сидящие за столом.

 

Лу напрягается, но медленно кивает.

 

— Даже посторонний человек видит трещины в нашей организации.

 

— Ты переходишь границы, — говорит Дагда, его голос холоден. — И ты, Лу, тоже, раз привлек эту женщину к нашему делу.

 

— Нет, это ты перешел черту, поставив лживого мешка с дерьмом и его шизанутого отпрыска выше собственного сына, — я беру пульт дистанционного управления и выключаю монитор.

 

Как только красная лампочка веб-камеры гаснет, пульт скользит из моих дрожащих пальцев и с грохотом падает на стол.

 

— Что ты сделала? — спрашивает Лу.

 

— Сбросила звонок, — отвечаю я, и мой голос дрожит.

 

Все оскорбления, которыми Сайлас меня осыпал, всплывают на поверхность. Я упрямая, осуждающая, властная сука. Задерживаю дыхание, ожидая, что Лу повторит эти слова или скажет, что наконец-то понял, почему мой муж от меня избавился.

 

Но нет.

 

Вместо этого он усаживает меня к себе на колени, обхватывает руками мою талию и притягивает к себе для поцелуя.

 

Глава 27

Лу целует меня так сильно и долго, что губы покалывает, а голова кружится. Его пальцы исследуют каждую впадинку и изгиб моего лица, посылая по коже дорожки удовольствия. Я прижимаюсь к нему и стону ему в рот.

 

Сайлас накричал бы на меня за то, что я такая стерва, что осыпаю его семью оскорблениями. Он бы наказал меня за то, что я опозорила и унизила его, но Лу вознаграждает поцелуем.

 

Когда наконец отпускает, в глазах у меня появляются звезды.

 

— Что это было? — спрашиваю я, задыхаясь.

 

— Я еще даже не начал, — рычит он и притягивает меня к своей груди.

 

Одним мощным движением руки он сбрасывает со стола тарелки и бокалы, и они падают на пол. Я подпрыгиваю в его объятиях и задыхаюсь, он бросает меня на обеденный стол и раздвигает мои ноги.

 

— Лу, — вскрикиваю я. — Что ты делаешь?

 

Его ухмылка ослепительно яркая.

 

— Ты противостояла Дагде.

 

— Я сказала очевидное.

 

Мои ноги подкашиваются, но Лу удерживает их. Я корчусь на деревянной поверхности, пульс между ног бьется так сильно, что его отголоски распространяются по внутренним поверхностям бедер.

 

Лу остается на своем месте, его руки скользят по моим ногам, пока не добираются до кружева трусиков. Я хнычу, предвкушение слишком сильное, чтобы я могла его вынести. Думаю, он впечатлен тем, что я вступилась за него, но я также переступила черту. Сейчас не знаю, к чему он стремится — к наказанию или к награде.

 

— Э-э... Лу? — шепчу я.

 

Он проводит подушечками пальцев по моим прикрытым складочкам, делая паузу, чтобы обвести клитор. Чувства проносятся по моему телу, и я выгибаю спину.

 

— Что? — говорит он.

 

Я приподнимаюсь на локтях.

— Что ты собираешься со мной сделать?

 

Еще одна ухмылка, более широкая и похожая на маниакальную, поскольку оба глаза закрыты, а большая часть лица скрыта огромной бородой.

 

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — он прижимает большой палец к клитору, мои мышцы сжимаются от потребности.

 

— О-овуляция, помнишь? — хриплю я.

 

Он рычит, его пальцы проникают под кружева. Одним резким движением он разрывает ткань.

 

— Очень жаль.

 

Его зубы касаются внутренней поверхности моего бедра, заставляя меня вскрикнуть. Затем его губы приникают к моей чувствительной коже, мучительно медленно целуя. Я извиваюсь и стону, мое тело жаждет большего, но он медленно проводит языком по кругу.

 

— Выше, — шепчу я. — Пожалуйста.

 

Лу усмехается, его губы перемещаются, именно туда, где я нуждаюсь в нем больше всего.

 

— Ты вся мокрая, — стонет он. —Это из-за того, что ты показала смелость толпе?

 

Из моей груди вырывается хихиканье.

 

— Нет, от поцелуев с тобой.

 

Его глубокая усмешка посылает струйку теплого воздуха по моим складочкам, заставляя дрожать. Я закрываю глаза и откидываюсь назад, позволяя ему взять