Я просто стою и смотрю на него, подняв брови. Не понимаю, почему он вообще со мной об этом говорит. И почему, узнав, что так поздно, он не пошел к себе, а остался сидеть на диване. Словно услышав мои немые вопросы, Вард поднимается на ноги, коротко кивает мне и быстро направляется к двери. Учитывая его странное поведение, я жду, что он просто уйдет, не сказав даже «спокойной ночи», но этого он не делает. Прямо перед тем как уйти, он оглядывается на меня, и в этот момент его лицо не пустое и холодное, которое я видела последние несколько дней. Он выглядит… выглядит… я даже не могу это описать. Как будто его мучает что-то неопределенное и в то же время весьма определенное.

– У тебя все получится, – шепотом говорит он, так тихо, что мне приходится напрячься, чтобы услышать его. – Просто знай это.

А потом он уходит.

Я огромными глазами смотрю на пустой дверной проем, и в голове у меня всего лишь один вопрос: что, черт возьми, это было?

Прошло три недели.

Я падаю на колени, не в силах больше стоять ровно. Мои глаза переполнены слезами, в горле пересохло, но я стараюсь не обращать на это внимания – Вард не должен заметить, что я испытываю боль, и неважно, умственную или физическую.

Обычно это не так трудно. Я Вещаю уже двадцать четыре дня, вполне достаточно, чтобы мой голос полностью восстановился, но сегодняшние задачи сложнее обычного. Требования Варда не меняются несколько часов.

– Вставай, Джейн! – рявкает он. – Еще раз!

Я еле-еле поднимаюсь на ноги, сражаясь с влиянием угля.

– Мне нужно отдохнуть, – огрызаюсь я. – Поесть, попить. Просто передохнуть хотя бы минуту!

– Еще три раза – и передохнёшь до завтра!

Я качаю головой, мне хочется поспорить, но в то же время я не хочу болтать впустую.

– Мне нужен перерыв, – повторяю я. Точнее, скулю. Стыдно.

– Еще три раза, – непоколебимо повторяет он.

– Кошка!

После всех этих дней я действую уже на автопилоте. Но все это время Вард дрессировал меня, чтобы я, открывая рот и повторяя это слово, создавала что-то другое. В этом случае, в микросекунду между звуками, мое измученное воображение встает на дыбы, и у себя в голове я вижу гигантскую кровать в комплекте с пуховым одеялом и пушистыми подушками. И вот, когда это слово таки слетает с моих губ, появляется не четвероногий питомец, а самая удобная кровать на свете.

Вард бросает на меня скептический взгляд:

– Джейн. Я понимаю, что ты устала, но… Ты серьезно?

Я пожимаю плечами. Просто потому, что слишком устала, чтобы что-то отвечать. После моего фиаско с предметами ностальгии Вард решил вернуться к животным, и мы сразу приступили к обучению тому, как отделять слова от мыслей. Только когда он решил, что я учусь слишком медленно, выбрал новый способ меня мотивировать – и я начала призывать всяких смертоносных тварей. После близкого знакомства с морским крокодилом, белым медведем и бешеным волком мне наконец-то удалось произнести «лев» и материализовать пушистого белого зайчика. В тот момент в глазах Варда промелькнуло одобрение правда, длилось оно не больше секунды.

Теперь мы уже закончили с животными. И то только потому, что на прошлой неделе Вард выкрикнул: «Соты!», а я нафантазировала рой пчел. Нас обоих здорово покусали, и когда я сказала Варду, что он сам виноват, что не обезвредил мои слова, он так мне ответил, что я чуть было не вернула пчел. К счастью, прямо в разгар нашего спора явилась Ками, отсмеялась, глядя на наши опухшие, покусанные лица, но потом все-таки использовала свой дар и излечила нас. С тех пор я стараюсь быть очень осторожной и создаю только неодушевленные предметы. Да, я уже добилась определенного прогресса, но все еще опасна для себя и окружающих – это стало ясно в тот день, когда Вард решил проверить мои границы. По крайней мере, ему хватило рассудительности провести эксперимент, когда все остальные Вещие ушли на обед и огромный тренировочный зал опустел. Катастрофа случилась в тот момент, когда я ляпнула: «Тут жарко, как в аду». Зал тут же с ревом захлестнуло адское пламя. Мои мозги отключились от страха, поэтому лучшее, что мне удалось придумать, – это вода, и в итоге в пещеру хлынул поток воды, как будто над нами был океан. Секунду назад мы могли сгореть заживо, а в итоге чуть не утонули. Ситуация чуточку улучшилась, когда я, вынырнув на поверхность, смогла крикнуть: «Замри!» Улучшилась, потому что вода действительно перестала прибывать, она просто-напросто смерзлась в гигантскую глыбу.

Хоть мы и замерзли, одного взгляда на Варда хватило, чтобы снова разжечь огонь.

– Я просто запаниковала, ясно? – сказала я тогда в качестве извинения.

К счастью, эти слова я уже полностью контролировала, так что они ничего не вызвали. Вард просто стиснул челюсти, разочарованно глядя на меня, и продиктовал краткую инструкцию, как вытащить нас из затруднительного положения. Затем мне пришлось стереть все следы стихийных бедствий, чтобы другие новобранцы после возвращения в учебную комнату не заметили, что тут произошло.

В свою защиту могу сказать: я предупреждала Варда, что не готова к тестированию. Не моя вина, что он не стал меня слушать и не обезвредил мои слова.

Не считая стихийных бедствий, последние три недели Вард вкручивал в мое сознание контроль с утра и до вечера. И, судя по королевских размеров кровати у меня перед носом, я пока еще совершенно не стабильна. Иногда мне удается удержать мысленные образы и намерения, но в других случаях я отвлекаюсь и не могу контролировать свои мысли. Из-за этого я все еще не могу говорить свободно, как нормальные люди или другие новобранцы, которые могут спокойно болтать между собой.

У них противоположная проблема: они изо всех сил пытаются наполнить слова силой, чтобы заставить их работать. И маленькая угольная комната – единственное место, где я могу говорить, если рядом нет Варда. Но он избегает меня, особенно после того дня, когда я нашла его в темной гостиной нашей с Ками квартирки, поэтому я провожу много времени в тишине, тоскуя по тому дню, когда мне не придется бояться открывать рот.

– Еще две попытки, Джейн, – говорит Вард, возвращая меня в настоящее. – И закончим. Подушка.

Я громко вздыхаю и стараюсь преодолеть свое истощение.

– Подушка! – выкрикиваю я.

На пол прямо передо мной с грохотом падает булыжник размером с баскетбольный мяч.

– Хорошо, – говорит Вард. – И последнее. Шоколад.

Жестоко. Теперь мне хочется именно шоколада. Поэтому трудно представить что-то другое. Но, если я сейчас облажаюсь, он опять в меня вцепится и заставит работать дальше. Вдох, я морщу лоб и представляю себе пианино – а почему бы и нет? Я призываю это изображение и говорю:

– Шоколад!

Делаю все это за микросекунды, едва укладываюсь, чтобы Вард опять не начал ворчать, что я трачу слишком много времени, как он делал уже миллион раз во время наших тренировок.