class="p1">— Ой, Константин Платонович, я через пять минут уже захотела сбежать. Да с такими родственниками ни в какой замуж не хочется! Представляете, они меня как корову стали осматривать. Да ещё обсуждать прямо при мне: мол, худая, несолидная, рыжая. А одна, самая наглая, говорит: раз родственница, значит, делиться всем должна. Снимай, говорит, серьги, померить хочу. Тут другая подскакивает: я первая их увидела, значит, я мерить буду. Честное слово, я чуть их там не поубивала на месте. А потом Петя вернулся и говорит, что мы уезжаем. Тут его братья подскочили, начали кричать — никуда не поедешь, будешь делать, что отец говорит. Петя попытался возразить, а тот его ударил кулаком. Ну, я такого не стерпела! Выхватила волшебную палочку…

— Small wand.

— Ну да, я так и говорю. Выхватила и прямо у него на роже Знак нарисовала!

— Какой?

— Ой, а я не помню… Не знаю… Он как заорал, я чуть не упала. Так на меня стали эти дуры кидаться, за волосы дёргать, чуть волшебную палочку….

— Small wand.

— Смолванд чуть не выхватили. Я как закричала! Тут Дмитрий Иванович забежал и начал на всех бросаться! Как тигра дикая. Одного в шкаф, другого в шкаф! Я думала, он прямо там их прикончит. Ну и тут вы вошли.

— Понятно.

— Всё, — Киж сел рядом с Бобровым и ухмыльнулся, — починил жениха. К свадьбе следов почти не останется.

На беднягу Боброва было страшно смотреть — нос распух в фиолетовую картофелину, синяк на пол-лица. Но смотрит бодро и даже улыбается.

— Прости, Костя, — Бобров криво ухмыльнулся, — не ожидал, что всё так получится. Если бы знал, не стал тебя звать.

— Глупости не говори. Тебя одного бы затоптали, никакой свадьбы не было бы. А так всё к лучшему, — я улыбнулся, — родственничек.

— Кто родственник? — дёрнулась Сашка.

— Константин Платонович, — Бобров кивнул мне, — предложил войти в его род. Так что я теперь Бобров-Урусов, как бы это странно ни звучало.

— Ой! — Сашка закрыла ладонями рот, секунду ошарашенно смотрела на жениха, а потом повернулась ко мне. — Константин Платонович, это правда?

— Есть такое дело.

— Я вам тоже родственница теперь, да?

— После свадьбы станешь.

— Вот папа обрадуется, — рыжая хихикнула, — он всё хотел за вас одну из нас выдать и породниться. А теперь оно само получилось. Только вы не говорите ему, что я вам сказала, ладно?

Я только махнул рукой — никаких страшных секретов Сашка не открыла. Мечты Добрятникова-старшего легко читались у него на лице.

* * *

По пути мы заехали в Рязань и купили здоровенный кусок льда с ледника, чтобы прикладывать холодное к носу Боброва. А пока я этим занимался, Сашка где-то достала жареную курицу. Вполне сносную, и мы наконец-то смогли пообедать. Нет, на голодный желудок ездить в гости я больше не буду — сплошные проблемы и скандалы.

Остановку на ночлег мы делать не стали, рассудив, что лучше быстрее добраться до Злобино, чем ночевать непонятно где. Сашка задремала, удобно устроившись на сиденье с ногами, а мы с Петром полночи обсуждали оформление его нового статуса.

Некоторые сложности имелись, но вполне решались с помощью денег. Придётся занести предводителю Муромского дворянства дорогой подарок да ускорить оформление, «смазав» некоторым сударям лапу. Впрочем, Бобров знал, что надо делать, и обещал сам заняться этим вопросом.

— Слушай, Пётр, — под конец спросил я его, — а ты, случаем, не приёмный?

— В смысле?

— Ну, не похож ты на своего отца, вот ни капельки. Да и не любит он тебя, как я заметил.

— На деда я похож, по матери, — Бобров почесал щеку с пробивающейся щетиной, — а его папенька терпеть не мог. Всё считал, что тот слишком маленькое приданое за дочь дал. Вот и на меня перенёс эту неприязнь с самого детства. Сколько себя помню, высказывал мне за деда.

— Да уж, — я покачал головой, — какая мелкая подлость.

Бобров пожал плечами и грустно улыбнулся:

— Но всё ведь закончилось, верно?

— Закончилось, Пётр, окончательно и бесповоротно.

* * *

По возвращению в Злобино жизнь вернулась в обычную колею. Сашка готовилась к свадьбе под руководством Марьи Алексевны. Та прониклась историей нашей парочки и взяла над ними шефство. Бобров дождался, пока спадёт отёк с лица, и уехал в Муром оформлять бумаги. А я мастерил первые телеграфные аппараты, составлял к ним документацию и занимался с Лукианом.

Все эти объяснения про Колодезь начали мне казаться поэтической метафорой. На мой взгляд, у Таланта было несколько рабочих контуров, которые можно было включать последовательно. Первым был «дежурный», предупреждающий об опасности, который монах и княгиня называли «неглубоким нырком». Как только я представил его по-своему, дело пошло в разы быстрее. Включил, выключил, снова включил. Я даже пробовал включать следующие контуры, но они жрали слишком много силы, и пришлось отложить их до лучших времён. Маловата у меня «батарейка», чтобы с ними работать. Что и подтвердил Лукиан после очередной тренировки.

— Плохо, отрок, — заявил он.

— Что именно? Я же всё делаю, сами вчера хвалили.

— Делать-то делаешь, а вот запас силы у тебя маловат. Лет за пятьдесят ты его наработаешь, но пока время пройдёт, тебе и защититься от других магов нечем.

— Как это нечем?

Я искренне возмутился и швырнул в сторону леса армейский «молот». С обновлённым Талантом такие заклятья выходили легко и свободно, не требуя времени на подготовку. Но Лукиан только скривил губы.

— Шелупонь гонять сможешь, а вот серьёзный маг тебя легко в землю вколотит. Голицына ты на чистой удаче победил, я уже объяснял. А сильных колдунов в России полным-полно, особенно в Петербурге.

— Я туда и не собираюсь.

Лукиан усмехнулся.

— Некромант предполагает, а Хозяйка приказывает по своему разумению. Оружие тебе надо, отрок, оружие.

— «Громобой» пойдёт? — я постарался вложить в слова побольше язвительности, но Лукиан только хмыкнул.

— Не про то говорю. Идём, будет тебе и оружие, и игрушка, какие некроманту положены.

Он схватил меня за локоть и чуть ли не силой потащил в подвал.

— Идём-идём, отрок. Сейчас будешь знакомиться.

— С кем?

— Не с кем, а с чем. С Божедомским вертепом.

У меня даже в горле запершило, и я закашлялся.

— С теми руками? Нет