Лара была создана для любви и только для любви. Гибкая, упругая, она сжималась и разжималась, словно пружина, извивалась подо мной и вздрагивала, настойчиво теребила мои волосы, требуя большего, и казалось, не знала усталости.

Я создал ее исключительно для себя самого. Пламенноокая, черноволосая и стремительная Лара была хищницей по натуре. Она не терпела компромиссов, всегда брала то, что ей приглянулось, без раздумий и разрушала любые препятствия, если цель, к которой она устремлялась, была достаточно значима для нее.

Однажды я застал ее за странным занятием; Лара кралась за дикой степной кошкой вдоль жидкого кустарника, накидывала умело скрученное лассо и пыталась удержать спесивое животное.

— Ты серьезно думаешь поймать ее? — смеясь, спросил я.

— Да, — уверенно ответила Лара.

— И что ты намерена с нею делать, хочешь содрать с киски ее пятнистую шкуру и присвоить себе?

Я отчего-то был абсолютно убежден, что моя кровожадная вакханка жаждет именно этого. Но Лара удивила меня.

— Не хочу я ее шкуры, я хочу мчаться по полям так же быстро как она!

— То есть ты вознамерилась оседлать это дикое животное?

Я не смог сдержать хохота, но, встретив немигающий, полный решимости взгляд своей любовницы, осекся.

— Это маловероятно, она крупнее тебя и сильнее, — начал, было, я, но Лара перебила.

— Именно поэтому я и хочу ее!

— Понятно, — выдохнул я, уже предвкушая Ларины разочарования.

Кроме ссадин и синяков моя охотница не добилась ничего, но я стал замечать, что она продолжает выслеживать новую жертву, ей, видимо, во что бы то ни стало, хотелось стать наездницей. Ума не приложу, откуда в ней возникло это стремление, но я уже понимал, что само оно не пройдет.

Так Лара вдохновила меня на создание тимурина — зверь был крупнее дикой кошки в несколько раз, его мягкие и сильные лапы покрывали сотни метров за считанные минуты, а зубы с легкостью могли раздробить череп человека одним укусом. Существо обладало непомерной силой и производило впечатление очень грозной твари. Но я вложил в него одну важную особенность; оно было миролюбивым и ласковым, даже, пожалуй, нежным созданием, но лишь с тем, кто сумеет завоевать его доверие. Тимурин должен был стать прекрасным другом и защитником для человека, если тот научится проявлять терпение и чуткость.

Вообще, надо сказать, что в тот период относительного спокойствия я создал немало удивительных живых существ и вещей. Я обзавелся, наконец, жильем, так как делить с Ларой пещеру было затруднительно. Для своей новой подопечной я отрисовал целый этаж, и первое время она даже умудрялась теряться в его комнатах и коридорах.

Немногочисленная архитектура Варгаара становилась довольно специфической, я создавал ее по принципу лабиринта, практически все помещения были смежными, и порой в них действительно можно было заблудиться. Сами дома маскировались под скалы. Что мой, что дом Мариамны и Адама, издалека можно было спутать с небольшим утесом, и только при ближайшем рассмотрении становилось понятно, что это жилище. Множество отверстий, выступов и карнизов покрывали внешнюю сторону дома. Внутренне же убранство было простым, я бы даже сказал, аскетичным, разве что высеченная в граните вязь, что украшала все стены, придавала комнатам колорит.

Лару эти рисунки приводили в восторг, она часами водила пальчиком по запутанной нити узора, пытаясь разгадать секрет. Ей казалось, что вот-вот она отыщет кончик, но он непослушно загибался, возвращаясь обратно в нескончаемый, запутанный клубок.

— Как так получается, что весь рисунок состоит из одной единственной замыкающейся линии?! — дивилась Лара, не требуя, впрочем, ответа.

Она просто наслаждалась моими работами, удивлялась им, иногда даже ненавидела, но никогда не оставалась равнодушной, и это приводило меня в восторг, заставляя исторгать из себя все новые и новые чудеса.

Иногда она напоминала мне Мари, но в такие моменты я одергивал себя, ведь Мария дивилась моему таланту, а Лара воспринимала все созданное мною как игрушки, которыми она быстро пресыщалась.

Так произошло и с тимурином. Ей долго не удавалось приручить это могучее животное (терпения не хватало). Лишь спустя месяц, когда я подсказал ей, как с ним следует обращаться, она все же завоевала его доверие. Но даже это удивительное, привязчивое и невероятно сердечное существо наскучило моей вакханке. С щемящим сердцем я наблюдал, как уже привыкшей к Ларе тимурин тоскует без своей наездницы.

Тогда-то я и принял решение открыться первым людям Варгаара. Я знал, что тянуть больше нет возможности, но до этого времени боялся, боялся того, что Мариамна меня осудит. Я все еще винил себя за мои преступления перед ней, но, как ни странно, именно благодаря беспечной Ларе стал осознавать, насколько несправедлив и строг я бываю по отношению к самому себе, и как мое неуемное самоедство усугубляет порой положение сложившихся вещей.

Я пришел к Адаму и Мариамне, когда та была уже на сносях и пришел не один, а с позабытым Ларой тимурином. Я напрасно опасался упреков и надутых губ, Мариамна встретила меня со столь искренней радостью, что я невольно смутился. Даже обретя спутника жизни в лице Адама, моя добродушная дева все еще жаждала найти подобных ей существ.

Адам ее стремлений не разделял, вероятно, опасался соперничества или просто был нелюдим по натуре. Его вполне устраивало общество сердобольной жены, поэтому он с опаской отнесся к моему появлению. Уверенный в том, что они в этом вольном краю совершенно одни, Адам был немало поражен, увидев еще одного мужчину. Поначалу он даже не хотел принимать меня. Адам не помнил, как я оживлял его и как направлял к платану, где ютилась брошенная мною Мариамна, ведь я стер тогда его воспоминания обо мне. Сильный мужчина, привыкшей добывать пропитание охотой, решил, что я вторгся на его территорию, чтобы забрать у него женщину, и мне стоило немалых трудов убедить его в том, что я друг. Пришлось даже продемонстрировать свою магию, нарисовав ему плуг для обработки земель.

Приспособление Адаму понравилось, но легкая тень недоверия все же омрачала его лицо, и тогда я предъявил свой козырь — мерно пасущегося в стороне тимурина.

— Это животное станет твоим лучшим другом и защитником, незаменимым помощником в охоте, если тебе удастся завоевать его любовь, — пообещал я, видя, как засверкали глаза Адама, обратившись к тимурину.

— Ты даришь мне этого великана? — недоверчиво спросил он.

— Я подарил тебе весь Варгаар и самое ценное, что было в нем — женщину, а это сокровище нужно еще приручить.

Адам рассмеялся и мне понравился его смех — грубоватый, с хрипотцой, смех человека, уверенного в своей силе.

— Ты научишь меня? — спросил он.

— Я подскажу, что делать.