изо всех сил, не давать ему двигаться в какую-либо сторону — что к нам, что в направлении наших пехотных полков. А сколько вы в процессе выполнения приказа поубиваете австрияков — не важно! Главное: чтобы этот хренов Данкль застрял на одном месте! Вы же талантливые парни, так изобразите прибытие всего нашего полка! Напугайте австрийцев до усрачки! Так, чтобы они в чистом поле окопались и сидели на жопе несколько дней! А за это время мы возьмем Остраву и прорвем оборонительную линию у Брно. И тогда уже займемся Данклем. Да, про быстрый марш на Вену придется забыть, но нам сейчас не до жиру! Быть бы, как говорится, живу! Вопросы есть?

— Никак нет! — синхронно проорали мы с Ерёмой.

— Ну, тогда по машинам, соколы мои! — Рукавишников встал и по-отечески обнял обоих. — И смотрите там у меня: не геройствуйте без необходимости, под пули не подставляйтесь! Врагов много, а вас, красавцев и умниц, у меня всего-то пара десятков! Войнушек на нашем веку будет еще много!

Часть 3. Глава 2

Глава 2

Рассказывает прапорщик лейб-гвардии бронекавалерийского Лихославльского полка

Алексей Пешков

(Отрывки из романа Алексея Пешкова «Отец»)

Рев моторов далеко разносился по окрестностям, распугивая лесную живность. Вот рыжей молнией по стволу дерева мелькнула белка. Пугливые пятнистые олени унеслись в чащу А на грунтовой дороге показались хищники — стальные, четырехколесные, с наклонной броней. Из башен торчали смертоносные жала крупнокалиберных пулеметов. Никаких опозновательных, кроме тактических номеров, на пятнисто-зеленом камуфляже не было. Но и без этого понятно, что броневики — русские. Других на всей земле не найти — не сообразил еще никто такие машины делать, кроме Александра Михайловича Рукавишникова.

Новые бронеавтомобили «Медведь» относились к усовершенствованному варианту той легендарной модели, которая впервые приняла участие в подавлении мятежа недоброй памяти узурпатора, великого князя Владимира Романова. С одного из тех броневиков коронованный император Самодержец Всероссийский Николай II принял покаяние «заблудших душ», «отщепенцев» на Марсовом поле в Санкт-Петербурге после победного завершения короткой, но кровавой междоусобицы.

Но на сей раз все же это были не обычные броневики, а модернизированные. После памятной засады под Лихославлем, когда два увязших в болоте «Медведя» были расстреляны из крупнокалиберных пулеметов, «Стальной король» светлейший граф Александр Рукавишников внедрил правило советских, как он говорил, танкостроителей: боевая машина должна выдерживать обстрел из своего же вооружения.

Граф Рукавишников, о котором веду я свое повествование, не без основания гениален. Причем настолько, что во многих моментах окружающие даже и не разумеют, о чем он ведет речь. Взять хотя бы это чудное слово: «советский». Понятное дело, что происходит оно от слова «советоваться». Но кто такой «советский» не знал даже командир нашего артиллерийского самоходного дивизиона штабс-капитан Александр Ильич Ульянов.

Тем не менее, граф Рукавишников сказал, а инженеры Стальграда исполнили. Теперь новые «Медведи» имели круговую бронезащиту от 10,67-миллиметровых пуль башенных пулеметов «Единорог». Прогрессивным был и цельносварной корпус с уголками-накладками на стыках. Рациональные углы наклона также снижали вероятность пробития за счет рикошета. Конечно, и масса, и габариты возросли, но за счет более мощного мотора, задних сдвоенных колес и полного привода подвижность броневика осталась на достаточно высоком уровне. Вы спросите: а почему обычный прапорщик так хорошо разбирается в технологии производства боевых машин? Так я как раз в механическом цеху Стальграда свою трудовую деятельность и начал! Это уж после я сначала в добровольную Стальградскую народную дружину вступил, где меня стрелять выучили, а после в полк записался.

В разведывательной механизированной роте — четыре взвода по четыре «Медведя» и столько же могучих, а иначе и не скажешь, шестиколесных бронетранспортеров «Вепрь». Штатные пулеметы у них полегче — «Бердыши» вместо «Единорогов», но зато за бронированными наклонными бортами сидят пехотинцы, поголовно вооруженные самозарядными карабинами Засечного. А это, почитай, те же «Бердыши», только облегченные.

Сильнее «Медведей» и «Вепрей» только самоходки, точнее — самоходные артиллерийские орудия — САУ «Песец». Трехосные тяжелые броневики с пушками в скошенных плоских башнях внушают даже не уважение, а благоговейный трепет. Никто и никогда еще в мировой истории не ставил на такое подвижное шасси артиллерийские орудия! Пушки у них — мощные трехдюймовые, а снаряды — самые разные: осколочно-фугасные, шрапнельные и самые страшные — зажигательные. Видывал я, как на полигоне от специально выстроенной деревеньки одни головешки остались. Стволы орудий, хоть и выглядят короткими, дают гарантированное поражение любой цели на дистанции до трех километров! К тому же каждая самоходка имеет в лобовом листе пулемет для ближнего боя в шаровой установке. Силища огромная!

Светлейший граф Рукавишников, наверное в шутку, называет САУ «Песец» колесным «танком». Зачем обзывать боевые машины бочками, точней на аглицкий манер — резервуарами, я так ума и не приложу… Ну да, Александру Михалычу виднее!

Командует всем этим бронированным великолепием штабс-капитан Александр Ильич Ульянов, бывший секретарь-референт графа Рукавишникова. Они вместе с Еремеем Засечным были верными соратниками основателя легендарного Стальграда. Как-то раз Александр Ильич в разговоре на привале признался мне, что даже и не думал о карьере военного — родился в интеллигентной учительской семье. В отрочестве был скромным и тихим, а в юности начал мечтать о счастье народном. Позже даже в кружок социалистов-революционеров угораздило попасть. Кем бы он стал, если бы не случайная встреча в вагоне поезда со «стальным королем»? Наверняка бы уже Транссиб в кандалах строил. Аккурат после подавления мятежа узурпатора бывший (к счастью!) революционер Саша явился в университет для сдачи экстерном экзаменов. И не просто так явился, а в мундире подпоручика гвардейского полка с крестом Святого Георгия на груди. Бывшие, опять же, соратники по революционному кружку решили побить «пса кровавого режима»... Всемером... Так боевой офицер Александр Ульянов так их отделал, что трое юных «карбонариев» в больничку угодили с переломами рук и ног.

Да, разоткровенничался тогда штабс-капитан, много мне разных интересных историй рассказал. Видимо знал уже, что я литературным творчеством балуюсь, и нашел во мне родственную душу. Помня заветы фельдмаршала Александра Суворова, Ульянов всегда ел из солдатского котла, наравне со всеми. Впрочем, в лейб-гвардии бронекавалерийском Лихославльском полку светлейшего графа Рукавишникова так было заведено с самого начала.

А кем бы был я сам — прапорщик Алексей Пешков, командир первого взвода разведроты лейб-гвардии бронекавалерийского полка? Так бы и мыкался «в людях» как и привык с двенадцати лет: «принеси-подай, иди на хер, не мешай...» От такой серости и беспросветности волком