Я вспомнил, как эти парни управлялись с волколаками и лютыми мертвецами и мне даже стало жалко людей дяди Прохора.

— А сам-то дядя Прохор был? — спросил я.

— А как же! — усмехнулся Вадим. — Был и пытался ворожить. Да не на тех напал! — И Вадим показал перевязанную руку. — Мы ему не позволили!

Я слушал историю ночного сражения, смотрел на израненных людей и злился всё больше. Надо бы этого любителя-свиновода показательно наказать! Вот только как?

И тут моё внимание привлекли Умка и Шилань.

Никогда ещё они никому не выказывали столько внимания, сколько Любаве. Причём, они явно охраняли девушку — никого не подпускали к ней.

Когда Богдан протянул руку, чтобы помочь Любаве сойти с саней, Умка чуть не кинулся на парня — зарычал так, что закалённый в боях воин даже отступил.

— Ты чего? — спросил он у волка, как у человека.

Но Умка уже потерял к нему интерес. Всё его внимание было привлечено к Любаве.

— Не понял… — проговорил я. — Что происходит?

— Наверное, это из-за него… — неуверенно сказала Любава и чуток отодвинув воротник, позволила высунуться наружу рыжей мордочке котёнка.

Увидев рыжую мордочку, Умка и Шилань пришли в неописуемый восторг.

Причём оба паршивца выражали полную любовь и преданность и готовность биться насмерть с любым, кто только попробовал бы причинить вред котёнку.

И ещё, они точно не рассматривали котёнка, как возможную пищу или игрушку.

— Странно, — проговорил я, всё больше удивляясь поведению волков.

— Это дед Радим сказал взять Ваську, — пояснила Любава.

И у меня сразу же возникли подозрения насчёт настоящей сущности рыжей морды.

— Тогда всё ясно, — улыбнулся я и протянул руку, чтобы погладить котёнка.

Умка было зарычал, но тут же виновато разулыбался и заметелил хвостом.

Моя рука сразу же сменила направление, и вместо того, чтобы погладить рыжего Ваську, я погладил своего Умку.

— Молодец! — похвалил я волка и спросил у Тихона: — Как матушка?

— Ей лучше! — засиял Тихон. — Заходите в дом!

Указав Тихону на сани, я сказал:

— Там провиант, нужно прибрать.

Тихон кивнул, и направился было к саням, но его остановил Богдан.

— Чё мы сами не справимся что ли? Куда тебе хромоногому?

Слова прозвучали несколько грубовато, но за ними была настоящая забота.

Тихон открыл двери, запуская в дом Любаву, держащую в одной руке узел с вещами, а другой придерживающую ворот, чтобы котёнок раньше времени не выскочил.

Но не успела она войти, как её чуть не сбили Умка и Шилань, рванув в дом. И там уже развернулись, встречая гостью.

Сразу стало понятно, что выгонять на улицу их бесполезно. Да никто бы и не стал.

Мы с Тихоном и Егоркой зашли следом и прикрыли дверь, чтобы не выхолаживать дом, а парни все четверо пошли разгружать сани.

Понятно, что мы привезли припасов не так много, но и их нужно было определить, чтобы не испортились.

Когда мы вошли в дом, Любава остановилась растеряно.

— Что такое? — спросил у неё я.

— Да как же я выпущу котёнка, а вдруг волки съедят его?

— Думаю, тут можно не бояться, — похлопал я девушку по плечу.

И забрав у неё рыжего Ваську, отчаянно мяукающего и цепляющегося коготками за всё подряд, опустил его на пол.

Умка и Шилань, сдвинув уши вперёд и смешно сморщив носы, начали вылизывать котёнка. А потом легли по обе стороны от него, как сфинксы.

— Видишь, — сказал я офигевшей Любаве. — За Ваську можно не волноваться. — А потом повернулся к Тихону и сказал: — Теперь в вашем доме есть хранитель.

Глава 25

Убедившись, что с рыжим Васькой теперь всё будет в порядке — волки его никому в обиду не дадут, я протянул Тихону укутанную в шаль корзинку.

— Тут эклеры, дай матушке. И Егорке тоже. Прасковья передала.

Тихон с поклоном взял корзинку.

— Спасибо вам! — искренне сказал он.

Я в ответ лишь кивнул. Как-то неловко было принимать благодарности. Собственно, что я сделал? Передал пирожные и всё.

Сняв полушубок и разувшись, я прошёл в дом.

По сравнению со вчерашним, теперь чувствовалось, что в доме много народу и тесно. Даже запах изменился — стал более живой, что ли.

Тихон подошёл к занавеске, за которой была кровать его матери и сказал:

— Матушка, Владимир Дмитриевич приехал. А с ним ещё люди. И вот девушка тебе в помощь.

И вдруг занавеска сдвинулась.

Ещё вчера женщина лежала и ни на что не реагировала. А тут уже сама села на кровати и сама отодвинула занавеску.

К ней тут же кинулась Любава и подставила под ноги тапочки.

Я краем глаза увидел, как на лице Тихона появился румянец.

То, каким взглядом он проводил Любаву, не оставляло сомнений — девушка ему приглянулась.

А что, девица справная, возраст подходящий, так почему бы и нет? Особенно, если Тихон тоже придётся ей по душе.

Но я не за этим приехал.

Выразив почтение госпоже Молчановой, я сказал Тихону:

— Зови мужиков, совет держать будем.

Два раза повторять не пришлось, и вскоре все собрались за большим столом.

Матушка Тихона да Любава сидели в стороне. Но всё равно прислушивались к нашему разговору.

— Мне нужна вся информация про вашего дядю Прохора, — озадачил я парней. — Всё, что знаете, что приметили вчера и на что обратили внимание во время ночного нападения.

— Наказать его хотите, Владимир Дмитриевич? — хищно осклабился Богдан.

— Ага, — просто ответил я.

А потом парни делились своими наблюдениями и информацией. Какие-то детали обсуждали, спорили из-за мелочей, но это так, ерунда. В принципиальных вопросах вся информация сходилась.

— Ещё расскажите всю историю ваших взаимоотношений? — попросил я Тихона.

И Тихон начал рассказывать. Егорка дополнял. Несколько раз даже его матушка объяснила какие-то моменты.

Постепенно картина прорисовалась в мельчайших деталях. И чем больше я узнавал, тем больше мне хотелось убить свиновода дядю Прохора. Под конец мне хотелось убить его особо извращённым способом! И как только земля таких ублюдков носит!

Когда он приобрёл небольшой участочек, все соседи отнеслись к нему очень дружелюбно. Во всём помогали. А он, как только встал на ноги, сначала прибрал к рукам земли одного соседа.

Причём, там вроде бы всё нормально было — жили-были старик со старухой. Старуха померла, а дядя Прохор начал ухаживать за дедом. Вскоре и дед помер, а земли отошли свиноводу.

Кстати, именно тогда он и начал разводить свиней.

Потом дядя Прохор прибрал к рукам земли соседей, которые жили дальше старика со старухой. Там вроде как отсудил. Никто так и не понял до