Христос напоминает юноше заповеди, но оказывается, что тот воспитан в благочестии, в настоящей, доброй, хорошей вере. Он все заповеди сохранил с юности и спрашивает: «Для меня Царствие Небесное уже открыто? Жизнь вечная мною как-то заработана, или есть что-то еще, что нужно сделать?» Христос ему отвечает: «Ты должен все свое богатство раздать нищим и следовать за Мной».

И оказывается, что богатый юноша, — а Евангелие говорит, что он был очень богат, — держится за свое богатство, не может его расточить и пойти за Христом.

Нам Христос иногда представляется таким всемилостивым, всепрощающим, все покрывающим в нашей жизни. Что бы ни случилось, можно стереть как ластиком, обратившись ко Христу. Но слово Христово очень жестко. Апостол Павел сказал, что слово Божие… острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные (Евр. 4: 12). Вот такое слово Христово, очень неприятное, неудобное, тяжелое, невыносимое! Даже апостолы были удивлены строгостью и жесткостью слов Христа: «Господи, кто же тогда может спастись?» И Христос говорит: «Для людей это невозможно» (см. Мф. 19: 25–26).

Невозможно людям вот так взять и спастись, взять и принять слово Божие. Не просто по-настоящему прочитать Евангелие — не как обычную книгу, а как письмо, которое написал Христос только для тебя. И если читаешь его именно так, то понимаешь, что исполнить его невозможно. Евангелие — книга невыносимая и неисполнимая. И тем не менее Христос говорит: «Но то, что невозможно людям, то возможно Богу».

Но возникает вопрос: а что значит — идти за Христом? Куда Христос идет? Куда Он нас ведет? На самом деле то, что мы делаем на земле, и то, что этот юноша делал, — это вполне земное. Кто же не почитает отца своего? Ну только самый неразумный и жестокий человек. Кто в этом мире не понимает, что убивать, воровать, лгать, лжесвидетельствовать нельзя?

Хотя мы постоянно это делаем: убиваем, воруем, унижаем, уничтожаем. Но надо понимать, что в тот момент, когда ты перестаешь видеть в другом человека, ты сам перестаешь быть человеком. Какими бы высочайшими идеями и лозунгами ты ни оправдывал свою ненависть, войну, братоубийство, ты перестаешь быть человеком в тот самый момент, когда позволяешь себе унижать, убивать и грабить. И понятно, что десять заповедей, которые Господь вручил Моисею для израильского народа, поднимали человечество до уровня человека.

Быть человеком — очень важно, это самая главная задача для каждого из нас: если мы не научимся быть людьми, то не сможем пойти за Христом. Мы можем делать вид, что мы православные, молимся Богу, соблюдаем посты, делаем добрые дела. Но если вдруг мы кому-то откажем в звании человека, с этого момента все, что мы делаем для Христа, будет не христианством, а лишь его иллюзией.

А этот юноша дорос до такого высокого состояния, что стал человеком, он очень обогатился, и не только земным богатством, а и достоинством, уважением, благочестием — всем тем, за что его очень уважали и любили. И вдруг ему сказали: а теперь все брось, все это забудь и иди за Мной. Куда? Куда ведет Христос?

К Себе. Туда, где Его жилище, где Он пребывает в несказанном свете со Своим Отцом и Духом Святым. Он ведет в Царство Небесное.

Царство Небесное — такое место, где нет ничего земного, там все — небесное. Ведь священники просят на каждой литургии за каждого христианина: «Господи, даруй им вместо земного небесное, вместо временного вечное, вместо тленного нетленное». То есть Церковь молится о нас, чтобы мы лишились всего земного, временного и тленного, за что мы так держимся, ради Царства Небесного, чтобы мы действительно научились у Христа тому, чему учит нас Евангелие: любить наших врагов, прощать обиды, молиться за ненавидящих и обидевших нас, в каждом человеке видеть не только человека, но образ Божий, Христа. А для этого необходимо быть похожим на Христа. Довериться Ему от всего сердца, не испугаться потерять свою уверенность, что в этом мире есть люди похуже меня. Нам приятно так думать. Я гораздо лучше многих, потому как чту отца и мать, никого не убиваю, не ворую, не лжесвидетельствую и делаю добрые дела. Да, в этом мире у меня есть на что опереться. И вдруг Христос хочет это разрушить, отнять! Он говорит: «Брось все это и просто иди за Мной». Куда, и как же без этого идти? Мы не научены опираться только на Христа. Людям это невозможно. Но невозможное нам возможно Богу.

И Евангелие говорит нам именно об этом, чтобы мы поняли наконец-то, что значит наша вера, для чего мы ходим в храм, причащаемся, исповедуем наши грехи. Чтобы приобрести какую-то уверенность в себе, найти опору в собственном благочестии? Или для того, чтобы доверить свою жизнь Христу, не испугаться причаститься от евхаристической Чаши, в которой нет ничего, кроме Христа, Его распятой Плоти и пролитой за нас Крови?

Грустно, если мы хотим только свою жизнь устроить благочестиво и надежно. Но если в нашем сердце зажигается желание пойти за Христом до конца, но нет пока на это сил, не нужно бояться. Потому что невозможное людям — возможно Богу.

Неделя 31-я по Пятидесятнице

Исцеление иерихонского слепца

Когда же подходил Он к Иерихону, один слепой сидел у дороги, прося милостыни, и, услышав, что мимо него проходит народ, спросил: что это такое? Ему сказали, что Иисус Назорей идет. Тогда он закричал: Иисус, Сын Давидов! помилуй меня. Шедшие впереди заставляли его молчать; но он еще громче кричал: Сын Давидов! помилуй меня. Иисус, остановившись, велел привести его к Себе: и, когда тот подошел к Нему, спросил его: чего ты хочешь от Меня? Он сказал: Господи! чтобы мне прозреть. Иисус сказал ему: прозри! вера твоя спасла тебя. И он тотчас прозрел и пошел за Ним, славя Бога; и весь народ, видя это, воздал хвалу Богу.

Лк. 18: 35–43

Слепой на вопрос: «чего ты хочешь?» — ответил: Господи! чтобы мне прозреть. Чего еще может хотеть слепец? Понятно, что тот, кто хромает, хочет ходить ровно, тот, кто не видит, хочет видеть ясно, тот, у кого есть какая-то немощь, хочет ее преодолеть. Но наши недостатки мы воспринимаем только с одной точки зрения: они нам мешают быть благополучными, не дают возможности проявлять себя во всей полноте. Мы не