class="p1">Так Платон узнал, что 19 февраля в Женеве состоялась очередная встреча руководителей трёх противоборствующих в Лаосе сторон. А 20 февраля о первом американском орбитальном полёте, на этот раз Джона Гленна на космическом корабле «Меркурий-6».

И вся семья Кочетов теперь стала смотреть по телевизору не только новости и другие передачи, но и художественные фильмы.

Но ещё в Москве по соседскому телевизору и в кинотеатрах Платон вместе с родителями успел посмотреть кинофильмы «Адские водители», «Где одного алиби мало», в названии которого он по незнанию сначала делал ударение на первом «и», а также «Бродяга», «Кочубей», «Тарзан» и «Багдадский вор», иногда представляя себя в роли одного из героев фильмов.

Во время одного из таких мечтаний при выходе из школы, Платон неожиданно получил сильнейший удар снежком в глаз, после чего тот долго слезился и был закрыт лёгкой пеленой. Но к его сожалению никто не смог сообщить ему имя хулигана. Да, если бы даже он и знал его, то всё равно было понятно, что тот кидал снежок в любого выходящего из дверей школы. А когда увидел в кого попал, то, испугавшись, наверно сразу драпанул что есть мочи.

Это чуть было не сорвало его очередную лыжную поездку с отцом в воскресенье на станцию Планерную. Но глаз быстро восстанавливался и помехой очередным его подвигам на громадной горе не явился. А сослуживец отца Лев Ефимович Барский так даже открыто восхитился успехами весьма рослого тринадцатилетнего подростка – сына своего коллеги, сфотографировавшись с Кочетами на память.

В этот период из-за прилива сил Платон чувствовал себя Гераклом, готовым исполнить и все его подвиги.

Поэтому семнадцатилетний сосед с первого этажа их подъезда и самый сильный в их доме Слава Баринов, как-то раз взял рослого мальчишку с собой на свидание с двумя девочкам, с которыми познакомился накануне и которым обещал привести на свидание своего друга – ровесника.

– «Пойдём со мной к девчонкам, поблядуем!» – резюмировал он свою просьбу.

– «Да ты что?! Я таким делами не занимаюсь!» – как-то неуверенно ответил Платон, по телу которого внезапно пробежал какая-то непонятная дрожь.

И Слава это уловил, став очень упрашивать Платона выручить его хоть один раз. И тот, ещё не имевший опыта любовного общения с девчонками, из-за любопытства согласился.

– «Платон! Ты только не говори девчонкам, сколько тебе лет, просто поддерживай разговор и всё, как ты умеешь! Я не хотел никого другого брать – кто мал, а кто глуп!» – польстив, предупредил он отрока.

Встреча состоялась на пустынной обочине МКАД со стороны съезда в Реутов на улицу Победы. Крепыш Слава, друживший с реутовской шпаной и бывшими зеками, и которому лидировать было не привыкать, сразу взял инициативу разговора в свои руки. В их доме № 18 он был авторитетом и по возрасту и по физической силе, но уже чуть уступая Платону в росте.

Девчонкам сразу понравился рослый и симпатичный друг Славы, и они с удовольствием кокетничали с ним. А тому такое внимание было приятно, и он хоть и немного по привычке стеснялся, но с удовольствием поддерживал беседу, вовремя и к месту вставляя свои комментарии и уточнения, но, не ставя под сомнение авторитет своего старшего товарища.

И Слава с удовлетворением оценил это. А Платон опять почувствовал, что он вполне комфортно чувствует себя в компании старших по возрасту парней и девчат. Их оживлённая и непринуждённая беседа затянулась надолго.

Но стоявший без движения, одетый в свою любимую светлую лёгкую лыжную курточку Платон стал замерзать, начав даже топтаться и дрожать. И тогда Слава предложил другу покурить для согрева. Платон сначала отнекивался, сославшись на то, что не курит вообще, так как не любит это дело. – «Так ты хоть попробуй! Может понравится!?» – вальяжно и покровительственно предложил Слава свою папиросу.

– «Так я пробовал ещё три года назад, так мне не понравилось!» – продолжал отнекиваться подросток.

Но после продолжившихся настойчивых уговоров друга и девчонок, совсем замёрзнув, он решил попробовать согреться хоть так.

– «Платон! Молодому человеку в жизни всё приходится когда-то пробовать в первый раз: курить, пить, целоваться и …!» – под хохотки девчонок подвёл базу Слава.

И Платон согласился, несколько раз неумело втягивая дым в рот, но тут же выпуская его наружу, боясь пропускать в лёгкие.

– «Ну, так не курят! Надо затягиваться – вдыхать дым или проглатывать его, а потом остатки выпускать наружу!» – продолжал учить Слава начинающего.

– «Ты что?! Когда я первый раз курил сухие брусничные листья, то так втянул их в себя, что до сих пор неприятно вспоминать. Кстати, махорку тоже пробовал!».

– «Так эти папиросы не махорка – они ароматные!» – не унимался Слава, поднимая авторитет и своих папирос.

– «Не! Так всё равно я не согреюсь! Не моё это! На, докуривай!» – передал он фактически целую папиросу её доброму хозяину.

– «Давай лучше поборемся – немного повозимся для согрева!» – неожиданно предложил он Славе, тут же сильно обнимая того за пояс и чуть приподнимая над поверхностью.

– «Да ну, тебя, медведя!» – отшутился Слава, боясь, что замёрзший Платон сейчас переломает ему кости.

Ему уже приходилось бороться с ним, но одолеть не удавалось. Но к счастью Славы и его дворового авторитета он оказался единственным в их дворе, кого Платон тоже не мог одолеть. Потому он пошёл другу навстречу, распрощавшись с девчонками и назначив им новую встречу.

По дороге домой Слава показал, как он писает на ходу через дырку в кармане, а всё ещё дрожавший Платон объявил, что эти курящие девчонки ему не понравились и встречаться с ними он не хочет, заключив, чтобы Слава искал себе другого компаньона.

– «Жалко! Ты ведь им понравился!» – искренне сожалел Баринов.

– «Ну, как, поблядовал?!» – ехидно спросил его на лестнице подъезда Саша Комаров.

– «Он – да! – кивнул Платон головой вниз, где с сестрой в однокомнатной квартире проживал Слава Баринов – А я замёрз!».

Но истинной причиной отказа Платона была его симпатия к ровеснице Лиде Ворониной, жившей в доме напротив и учившейся в пятом классе его же двадцать первой школы.

Лида была симпатичной, рослой и стройной девочкой с русыми волосами и серыми глазами. Она всегда приходила играть к ним во двор и дружила со многими девочками их дома, тоже давно положив глаз на симпатичного рослого и весёлого, доброго мальчишку.

Но Платон об этом узнал лишь в школе, когда, как дежурный по классу, послу шести уроков в первую смену остался убираться в нём. Не успел он закончить уборку, как у дверей появились учившиеся