В моей предыдущей квартире она была абсолютно бесполезна, ведь я жила тогда на третьем этаже. Но вскоре после переезда в Кентиш-таун я случайно увидела в местном сувенирном магазине симпатичный ящик, и вспомнила, словно идея все это время терпеливо ждала своего часа. Я купила ящичек, выбрала место на стене примерно в шести футах от входной двери. И с удовольствием провела целый вечер, выводя на крышке слова «ЗАГЛЯНИ ВНУТРЬ!» Результат можно было назвать художественным только при известной снисходительности, но прочитать надпись было можно.

Повесив свой творение на гвоздь, я почувствовала себя глупо. Не потому что я это сделала – идея по-прежнему казалась мне привлекательной, – но ведь это была кража чужой идеи. Она принадлежала Рэндаллу, а не мне. В доме, который он делил с Брайаном (кротко соглашавшимся на все из любви к партнеру) она была песней индивидуальности, обязательным укропом в их домашнем твороге. Поступая так же, я становилась всего лишь подражательницей.

Поэтому я кое-что изменила. Вместо того чтобы положить в ящик деньги, я оставила в нем указание, куда нужно заглянуть: в хлебницу на кухне.

Я положила в нее одно из своих украшений – не из тех, конечно, что мне дороги… Впрочем, некоторой эмоциональной ценностью эта вещь обладала. Несколько лет назад я увидела ее в Брайтоне, заплатила больше, чем могла себе позволить, и потом действительно привязалась к ней. Но я решила, что на жертвоприношении экономить нельзя. Брошь стоила фунтов сто – во всяком случае, мне казалось, что именно столько можно за нее выручить, если, не привлекая внимания, показать ее в кое-кому в одном из пользующихся нехорошей репутацией местных баров.

Как и Брайан, просыпаясь или возвращаясь домой, я ни разу не видела признаков того, что кто-то нашел мою записку.

Ни разу – до этого самого момента.

Я поспешно вернулась в коридор, остановилась в нескольких футах от ящичка, и следующий шаг сделала уже с опаской. Ящик выглядел таким же, как и всегда, хотя, честно говоря, я давно перестала его замечать. Я заглянула внутрь.

Конверт был вскрыт.

Ну конечно. Иначе и быть не могло. Прочитав мою записку, почти дословно повторявшую сочиненную Рэндаллом, неизвестный должен был заглянуть в хлебницу, найти драгоценность и оставить мне записку.

Внезапно силы меня оставили, я, пошатываясь, прошла в гостиную, успела добраться до дивана и рухнула на него.

* * *

В доме кроме меня никого не было. Я только что установила это, и мое новое открытие этого факта не меняло. Бояться было нечего, во всяком случае, сейчас.

И в то же время… было.

Я оказалась права. В моем доме кто-то побывал.

Злоумышленники бродили по дому, обнаружили ящичек в прихожей, записку в нем, а потом и вещицу, оставленную в хлебнице.

Что делать? Вызвать полицию?

Для этого были все основания. В доме кое-кто побывал и кое-что унес. Хотя кое-что для этого и было предназначено.

Или же…

Я снова обошла дом, однако других пропаж не обнаружила. Айпад и ноутбук лежали на месте, как и почти ни на что не годный телевизор и DVD-плеер. Как и все остальные украшения, которые я в хлебницу не клала. Я даже вытащила из тумбочки у кровати начатую чековую книжку и обнаружила, что из середины не исчез ни один листок (об этой хитрости я читала в каком-то журнале; там говорилось, что красть всю книжку не стоит, лучше вырвать несколько листков из середины, и никто не заметит пропажи, пока не будет уже поздно). Не уверена, что воры в наше время пользуются чековыми книжками. Если не считать нескольких предметов, имеющих для меня исключительно сентиментальную ценность, красть в доме было нечего.

Однако чужим людям все равно нечего делать в моем доме, даже если в нем нет ничего интересного, кроме той вещицы, которую я сама предложила.

Схватив телефон, я вернулась в кухню, чтобы забрать со стола записку и позже передать ее полиции. Но как лучше поступить, если вызов не срочный – сразу набирать 999 или поискать номер местного участка? Я понятия не имела.

Помедлив, я положила телефон.

* * *

Следующий рабочий день был беспокойным и немного странным. Женщина, делившая со мной кабинет, еще до перерыва на обед внезапно сдали нервы – она пулей вылетела из офиса, поклявшись никогда не возвращаться. Я всегда считала ее немного чокнутой, поэтому не очень удивилась, а вот оставленный ею хаос произвел на меня некоторое впечатление.

Босс отнесся к случившемуся удивительно хладнокровно. Мрачно посмотрев на устроенный моей коллегой беспорядок, он сказал, чтобы я оставила все как есть, и спросил, не сочту ли я за труд отвечать на адресованные этой особе звонки, пока та не вернется или он не найдет замену. Это означало, что после полудня я была чертовски занята, но это и к лучшему. Когда нет времени на раздумья, рабочий день проходит гораздо быстрее, а я и так провела утром слишком много времени в интернете.

В подземке, по пути домой, у меня было достаточно времени, чтобы подумать, и думала я, разумеется, о событиях прошлого вечера. Полицию я вызывать не стала. Было уже поздно, я устала, и хотя происшествие вывело меня из равновесия, мне не хотелось иметь дело с полицейскими.

Кроме того… Я как раз подумала: вот и все. Полиция не найдет вора, который и вором-то не является. На юридическом языке его, наверное, следует называть «незваным гостем». Пыльная папка упокоится в архиве местного полицейского отделения, мне сообщат номер дела, и я смогу обратиться в страховую компанию, если захочу получить компенсацию за утраченное украшение.

Прежде чем лечь спать, я попыталась загнать все эти мысли в дальний угол памяти. Предпочла бы вовсе не вспоминать об этом. Я укрепилась в этом намерении во время поездки в метро, и потом, пока пять минут шла под ледяным дождем от станции. В припадке гедонизма я забежала в магазинчик на углу и купила замороженный обед, чтобы сунуть его в микроволновку, пока чайник будет закипать. И трубочку мороженого. И немного печенья. Словом, вечер складывался отлично.

На этот раз я почувствовала, что в доме что-то неладно, едва переступив порог.

Одно из преимуществ самостоятельной жизни заключается в том, что решать многие вопросы приходится самой. Например, вопросы, связанные с центральным отоплением. Мой отец моментально прикидывается нищим, когда речь заходит о счетах за газ, поэтому в доме родителей зимой всегда холодно. Нам с мамой удается согреться только возле плиты (у нее-то она есть), пока отец не видит. Но на температуру моих вечеров мужчины больше не влияют, и в этом одно из преимуществ самостоятельной жизни. Я настроила обогревательную систему так, что она включается в середине дня, и к моему приходу в доме тепло. Закрыв за собой дверь, я попадаю в уютный кокон.

Но не сегодня. Нагреватель работал (я проверила, коснувшись радиатора в коридоре), но в доме было холодно. Я вошла в гостиную. Все окна были закрыты, и через одно из них я увидела, почему в доме не так тепло, как должно быть.