Дин тряхнула головой, выражая потрясение пополам с недоверием. Ковентри, увидев обратный адрес, удовлетворенно усмехнулся, тут же вскрыл конверт и начал читать.

«Друг мой К, пишу тебе из Бадена. Приезжай сюда, только здесь ты будешь в безопасности. Если ты влюбишься в Дж. М. (а ты в нее влюбишься, находясь с ней в одном доме – это неминуемо), тебя постигнет страшная участь – ты потеряешь голову.

Преданный тебе Ф. Р. Сидней».

– Да он безумен! – багровея, воскликнул Ковентри. – Какого дьявола он пишет в подобном стиле? Ехать к нему в Баден – вот уж нет! А что до угрозы, так это просто смешно. Бедняжка Джин! Похоже, упрямый болван решил ее извести. А ты, Дин, чего тут дожидаешься? – грозно спросил Ковентри, внезапно заметив горничную.

– Ничего, сэр, я лишь хотела узнать, нашли вы письмо или нет. Прошу прощения, сэр.

Горничная собралась уходить, но замерла под пытливым взглядом Ковентри.

– А почему ты решила, что письмо потеряно? И вообще, ты сегодня проявляешь непривычный интерес к моим делам.

– Сэр, я о таком и не помышляла. Просто Бенсон забывчив, а с письмом его к вам отправила именно я, потому что сама видела, как вы из дому выходили. Ежели Бенсон его не передал бы, это было бы на моей совести, а письмо, верно, важное, раз на нем надпись такая – «Срочно».

– Хорошо, Дин, ступай. Как видишь, с письмом все в порядке.

– Не поручусь я за порядок-то, – пробормотала горничная. Она отвесила поклон и теперь удалялась с таким выражением лица, будто «молодой хозяин» так и не нашел письмо.

Дин, женщина средних лет, суровая, мрачноватая, с проницательными глазами, была личной горничной мисс Бьюфорт. За годы службы она доказала свою преданность и пользовалась всеми привилегиями, какими леди жалуют своих любимиц. Сама Дин души не чаяла в молодой госпоже, квохтала над нею, как родная мать, и пресекала все попытки других горничных так или иначе быть полезными мисс Бьюфорт. Сначала Дин жалела новую гувернантку и симпатизировала ей, но вскоре сомнения закрались в сердце честной женщины, и теперь она истово ненавидела Джин Мьюр как причину растущего безразличия молодого Ковентри к ее госпоже. Дин знала, как сильно любит Люсия своего кузена, и, хотя в глазах ревнивой горничной ни один мужчина не был достоин мисс Бьюфорт, она отдавала должное Джеральду Ковентри и чувствовала себя обязанной проникнуться к нему симпатией. Недавняя перемена в отношениях с Люсией огорчала горничную почти так же сильно, как ее госпожу. Дин пристально следила за гувернанткой, чем изрядно забавляла последнюю, почти не доставляя ей хлопот, ибо неповоротливый английский ум горничной не поспевал следить за уловками гувернантки. Накануне Дин была отправлена в Холл с ворохом костюмов и увидела нечто крайне ее озадачившее. Она попыталась изложить свои наблюдения госпоже, пока готовила ее ко сну, однако Люсия, и без того подавленная, строго велела ей воздержаться от сплетен. Дин вынужденно прикусила язык, история осталась нерассказанной. «Зато теперь я на нее погляжу – каково ей после вчерашнего. Даром что она лиса лисой – по физиономии и не поймешь, чего там у ней на уме», – думала Дин, шагая по коридору и все сильнее хмуря свои черные брови.

– Доброе утро, миссис Дин. Надеюсь, вы вчера не слишком устали. Вам пришлось выполнять дополнительную работу, в то время пока мы веселились, – раздался жизнерадостный голосок.

Резко обернувшись, горничная увидела мисс Мьюр. Свеженькая, улыбчивая гувернантка прямо-таки лучилась сердечностью, против которой не устоял бы никто, кроме верной Дин.

– Благодарю, мисс, я в добром здравии, – холодно отвечала она, буравя гувернантку взглядом, словно желая оценить эффект от произнесенных слов. – Я нехудо отдохнула, пока молодые леди и джентльмены ужинали, а когда прислуга убирала со стола, я сидела в малой приемной.

– Да, я вас видела – и волновалась, как бы вы не подхватили простуду. Я очень рада, что этого не произошло. Как себя чувствует мисс Бьюфорт? Вчера она выглядела нездоровой, – последовал ответ. Произнося эти слова, Джин безмятежно поправляла кружево на своих тонких запястьях. Интерес к здоровью мисс Бьюфорт, проявленный столь холодно, был ответным ударом на намек горничной, что из приемной она могла наблюдать за объяснениями между Ковентри и мисс Мьюр.

– Моя госпожа утомлена, да и любую леди утомил бы вчерашний вечер. Конечно, для иных – которые к притворству привычны – оно как с гуся вода; а вот мисс Бьюфорт, не в пример всяким таким, подобные игрища не жалует.

Акцент на соответствующих словах придал этой тираде именно столько дерзости, сколько желала вложить в нее горничная. Однако Джин лишь рассмеялась. Тут как раз послышались шаги Ковентри, и Джин пустилась бежать вниз по лестнице.

– Не могу задержаться, чтобы поблагодарить вас, ведь мистер Ковентри наверняка пожелает мне доброго утра, чем усугубит расстройство мисс Бьюфорт.

Так сказала Джин напоследок; в голосе была мягкость, а в глазах – злоба. Дин сверкнула взглядом ей вслед и пробормотала уходя: «Дай срок, уж я тебя выведу на чистую воду».

Ковентри считал, что избавился от вчерашнего «романтического вздора»; в то же время ему было любопытно, как Джин его сегодня встретит. В столовую он вошел с обычным выражением вялого безразличия. Он поприветствовал кузину, сестру и гувернантку, но в ответ получил только пару томных кивков да маловразумительный лепет. Ковентри занял свое место и уткнулся в газету.

– Это у тебя письмо Неда? – спросила Белла, заметив конверт в руке брата.

– Нет.

– А чье? Похоже, ты получил дурные вести.

Ковентри молчал, и Белла, привстав, чтобы разглядеть печать, разочарованно протянула:

– Да ведь это вершина горы – герб Сиднея. Можешь не отвечать, Джеральд. Мужская переписка ужас до чего скучна.

Мисс Мьюр кормила одну из собак Эдварда, но, уловив имя «Сидней», подняла глаза, встретила взгляд Ковентри и мучительно покраснела. Ковентри охватила жалость к ней. Да, он мысленно задавался вопросом, зачем ему отвлекать всеобщее внимание от пылающих щечек Джин Мьюр, когда вдруг заметил, что Люсия поджала губы, и сейчас же спросил ее с неприязнью:

– Тебе известно, что Дин становится невыносимой? Вообразила, будто солидный возраст и твоя снисходительность дают ей некоторые права.

– В чем она провинилась? – холодно спросила Люсия.

– Сует нос в мои дела и считает себя вправе судить об исполнительности Бенсона.

И Ковентри рассказал, сколь явно горничная интересовалась письмом.

– Бедная Дин напомнила тебе о письме, о котором ты напрочь забыл – и не получила ни слова благодарности. Отныне она будет оставлять твои письма на произвол судьбы; пожалуй, так лучше, учитывая,