С начала октября с полка сняли задачу по охране тыла и, заняв позиции южнее и юго-западней Вязьмы, он готовился встретить врага, который с громом пушек и все увеличивающимся потоком беженцев накатывался с запада.

А вчера пришел приказ передать позиции сводной дивизии и убыть в район неизвестной им деревушки Хватов Завод. Жаль было оставлять оборудованные своими же силами позиции. Понятно было, что это все придется снова строить уже в другом месте и не факт, что они успеют это сделать до того, как подойдет враг. Радовало лишь одно – пройти нужно было всего лишь около двадцати километров. После изнуряющих маршей по Белоруссии это уже не казалось сложным. И еще, особенностью марша был инструктаж командиров рот полка лично комполка. Он предупредил всех, что в том районе, куда они передислоцируются, находится особая часть. Поэтому не нужно начинать стрелять во все, что непонятно. В инструктаже была и приятная информация, им выделялся автотранспорт. Пеший марш отменялся. Рота Гришина следовала во главе колонны, и от нее же выделялась головная походная застава. Ее также инструктировал лично комполка.

В район пункта назначения колонна полка прибыла уже в сумерках. Точнее, их остановили на подъезде к деревне. На проселке между Здвижками и Хватов Заводом, метрах в двухстах от опушки леса, через который шла дорога, стоял пост, у которого и остановилась машина ГПЗ. Когда Гришин туда прибыл, вызванный ее командиром, взвод рассыпался влево-вправо от дороги и настороженно наблюдал за теми, кто их остановил. А посмотреть было на что. Встречал Гришина лейтенант, тоже пограничник, представившийся как командир взвода роты охраны штаба 20-й Армии Западного фронта. Рядом на посту стояли два бойца – пограничника. Все трое были вооружены автоматами ППД. Справа от дороги, за густым ельником проглядывалась палатка, откуда ветерком доносило запах костра. Но не это привлекло внимание Гришина. Справа же от дороги, в тылу палатки в кустах стояли замаскированные машины, и возле них виднелись фигуры людей в темно-зеленой маскировочной форме. Причем люди вроде бы и не прятались, и в то же время располагались так, чтобы не попасть под возможный огонь его бойцов.

Лейтенант, перехватив его взгляд, сразу предупредил:

– Не торопитесь, товарищ старший лейтенант, делать выводы. Сейчас, – он вскинул руку и посмотрел на часы, – минут через пять приедет мое командование и все объяснит.

– Хорошо! – согласился Гришин и оглянулся. Его рота, выехав из леса и спешившись, разворачивалась в цепь по обе стороны дороги.

Действительно, минуты через четыре со стороны Хватова Завода на дороге показались фары легковой машины, и минутой позже у поста остановилась «эмка», из которой выбрался генерал-майор и майор госбезопасности.

– Генерал-майор Ракутин! – представился генерал и тут же спросил: – Двести пятьдесят второй полк?

– Старший лейтенант Гришин. Командир 1-й роты 252-го полка.

– Садись, поехали. Отвезешь нас к комполка.

Через пять минут они уже были у машины комполка. Еще через минуту по колонне пошла команда о сборе командиров рот.

Снова повторился инструктаж. Теперь его проводил майор госбезопасности. Суть оставалась прежняя – довести до личного состава: ничего не пугаться и от испуга не стрелять, удивляться молча и глупыми вопросами командиров не мучить. По прибытии на место был обещан горячий ужин и сразу же постановка задач. После чего полк поротно убывает по местам выполнения боевых задач. После этого Ракутин и майор ГБ, представившийся Воистиновым, сели в «эмку» и, развернувшись, поехали в сторону Хватова Завода. За ними же двинулся и штаб полка. Роты после очередного инструктажа командирами, снова сели в машины, и колонна двинулась дальше.

Еще через десять минут Гришин понял, что инструктаж был не лишним. Район Хватова Завода кишел людьми и техникой. И люди, и техника им были незнакомы. Изредка, только изредка, среди этой массы людей и техники мелькали шинели бойцов и командиров Красной Армии, в отдалении виднелись несколько больших палаток, около которых выстроились в ряд полуторки, и виднелась фигура часового. Остальное Гришину было неизвестно. Ярко светили прожектора и мощные лампы. Куда-то уходили колонны колесных и гусеничных машин, грузовых и легковых, под маскировочными сетями на позициях виднелись вообще непонятные конструкции, везде торчали антенны. Колонны техники появлялись откуда-то из непонятного места, которое охранялось бойцами с неизвестным оружием, и рядом с ними виднелись красноармейцы с автоматами. И все это было в процессе формирования чего-то невообразимого.

Насчет ужина их не обманули. На месте, где было приказано остановиться колонне и спешиться, стояло с десяток полевых кухонь, где уже все было готово к ужину. Кухни тоже были неизвестной Гришину конструкции, но их хоть можно было определить по запаху. Ужин был неплох! Да что там неплох! Это был лучший ужин с начала войны. И как приятная новость, все эти кухни передавались ротам их полка, поэтому приказано было ротным кашеварам после ужина прибыть к своим новым кухням для инструктажа по использованию их. Непонятно только было, как ее транспортировать, она явно была сделана под буксировку машиной. Которой в роте не было. Командовал организацией ужина тоже пограничник – командир роты охраны особого отдела фронта. Он же предупредил всех ротных после ужина собраться у штабной палатки, которую он им указал.

Когда Гришин подошел к палатке, там уже стояло две группы людей – в одной группе стояли командиры рот их полка, с другой стороны стояла группа неизвестных, которых Гришин определить не мог – слишком уж инородно на их фоне они смотрелись. Единственная узнаваемая вещь – это шапки-ушанки на некоторых из этих людей. Ну, и русский язык. Правда, многих слов Гришин не знал и не понимал. Хотя словесные обороты русского матерного однозначно указывали на соотечественников.

Стояли не долго, из палатки вышел человек, по манере поведения Гришин определил его как штабного командира, и пригласил в палатку сначала двоих по фамилиям из группы неизвестных, а потом, повернувшись к командирам рот 252-го полка, выкликнул командиров 1-й и 2-й рот.

Гришин вошел в палатку и огляделся. Вокруг него шла нормальная штабная суета. Ярко горели белым светом какие-то непонятные светильники. За столами у тоже непонятных приборов сидели командиры в той же неизвестной ему форме, рядом с ними что-то писали, чертили на картах штабные их полка. Все были раздеты, потому что в палатке было тепло, хотя печки Степан не видел. У дальней стенки у стола находились их комполка и начштаба. Рядом с ними стоял генерал Ракутин. Все они смотрели на какой-то прибор и на карту, разложенную на столе. За столом кто-то сидел, а спиной ко входу стояли те двое, что были вызваны первыми. Гришин, пока это все рассматривал, замешкался, и НШ полка требовательно окликнул его и жестом показал, чтобы он тоже подошел к этому столу. Они с комроты-2 стали рядом с неизвестными, справа от них.

– Я – полковник Евсеев, – подняв глаза, произнес сидевший за столом. – Начальник штаба особой сводной группы, в состав которой вошел ваш полк. Ставлю вам задачу! Капитан Васильев!

Тут Гришин рассмотрел на его плечах погоны с тремя большими темно-зелеными звездами.