Он исчез за дверью, а через секунду вернулся, гремя крупными звеньями, и девушка с ужасом узнала автомобильную цепь, которой ее пытались придушить на яхте Эльза-2.

— Всё, что осталось от Талого. — Сид громко брякнул ржавой цепью об столешницу. — А он был зажиточным вампиром, правда, не очень умным, раз так глупо сдох. А что останется от тебя, Диана, если ты сейчас умрешь? Ты подумала о родителях? Будь благодарной за этот шанс, можешь даже считать это собеседованием на работу. Сядь ровно.

— Я все расскажу Семену! Он … оторвет тебе голову, если обидишь его… любимую дочь! — Забравшись с ногами на диван, девушка забилась меж гладких кожаных подушек, обнажив маленькие детские клычки.

— Какую дочь? Да, он муху не смог бы обратить. — Рассмеялся от души Сид, сжимая металлическое звено в кулаке. — Сентиментальный педик. Он плакал как ребенок, когда какой-то мажор на джипе размазал его любимого Мориса по шоссе, мне самому пришлось обратить парализованного парня. Теперь мальчишка готов есть с моей руки. Диана, я щедр с теми, кто мне послушен. Баснословно щедр. Это место могло бы стать твоим домом, если бы ты играла по моим правилам…

На лестнице в большой комнате послышались шум и разговоры, дверь лязгнула замком. Диана с замиранием и надеждой уставилась сквозь дверной проем. Несколько парней из бара с гоготом вломились в комнату. Крепкие сбитые головорезы принесли с собой громкий веселый смех и запахи алкогольного веселья. Двое из них прошли в комнату и вальяжно рухнули, один на диван рядом со сжавшейся в уголке девушкой, а второй в кресло.

— Ну, что за песни вы тут поете? — Поиграв плечами, пьяно улыбнулся парень с мощным подбородком и шрамом у левого уха. Источая запах бара и гари, он потянулся, чтобы обнять Диану за плечо, и тут же получил по рукам.

Глава 18. Последний шанс

— Грабли убрал. — Стиснув челюсти, процедила Диана, нервно переминая ногами на диване. Путь к отступлению был отрезан, а дверь на замке. И ей никогда не удалось бы добежать до лестницы, нужно было это признать.

Отвлекаясь на приставучего соседа, девушка не заметила, как второй подошел сзади и захватом сграбастал ее за шею, прижимая затылком к своему животу. Диана забила ногами об низкий столик, пытаясь вырваться из медвежьей хватки. А Сид, наблюдавший, как парень со шрамом пытается поймать ее за ноги, со скрежетом отодвинул стол в сторону. В считанные секунды сопротивляющуюся девушку распластали на диване, и рывком сдернули лив от платья, сорвав с бретелей малиновый верх, который повис на поясе. Оголенную белую грудь с маленькими розовыми вершинками тут же неистово принялись терзать огрубевшими пальцами. Короткая юбка задралась до промежности, оголив простые черные трусы.

— Подается с соусом из свежей крови, — засмеялся Сид, с высоты своего роста выливая ей на живот и бедра оставшийся открытым блад-пакет. В ту же минуту жадный рот подонка со шрамом прошелся вверх по ее бедру вслед за стекающей ниткой крови, оцарапав зубами кожу.

— Ты отвратителен, — вырываясь, воскликнула Диана с трудом разжав челюсть, ощущая как его противный рот поднимается все выше и выше, — надеюсь, я больна, и ты сдохнешь первым!

— Но выебать тебя я успею. — Ответил с ухмылкой парень, выпятив и без того огромный подбородок. Казалось, его нижние клыки такие же большие, как и верхние, что придавало ему вид совершенно животный. — Может споешь для нас?

Его пальцы проникли под тонкое черное белье и наощупь пробрались внутрь Дианы, грубыми толчками.

— Я спою на твоих похоронах, сволочь! — Сморщив лицо от омерзения, пролепетала Диана, из уголков глаз у нее сочились слезы. Руками она безуспешно царапалась и скреблась, но это было бесполезно.

— Тогда ты опоздала лет на шестьдесят. — Захохотал тот, что держал ее за шею. Плечом Диана почувствовала, что в брюках у него встал от одного ее беспомощного вида.

— Но еще успеешь сыграть на моей кожаной флейте. — Насильник со шрамом стащил с себя футболку и, наклонившись, лег на Диану сверху так, что ту чуть не вывернуло от паров алкоголя. Её кожа стала липкой и багровые разводы на животе и груди от пакета с кровью превратились в коричневые полосы, с похабным звуком прилипавшие к чужому телу. Наглые прикосновения перешли с ее бедер на грудь, и девушка, оставив попытки высвободить шею, отчаянно вонзила пальцы в лицо мерзавцу со шрамом.

Тут же раздался отвратительный хруст, и она вскрикнула от боли. Поймав ее руку, он вывернул и сломал указательный и средний пальцы на левой руке, а правую сдавил так, что она готова была разломиться в ладони пополам.

— Ламберт, свяжи-ка ей руки, — Сид, молча извращенно наблюдавший это насилие из кожаного кресла, кинул цепь со стола под ноги подонку со шрамом.

Запаниковав окончательно, Диана вывернулась и толкнулась ногами, выкручивая себя из захвата. Не осознавая как бежать, девушка бросилась к двери, и почти добралась до нее, когда ее подхватили поперек грудной клетки и метнули в противоположную сторону. Оседая на пол, ударившись виском об подлокотник дивана, она чувствовала каждое сломанное ребро, палец и даже невидимый след, оставшийся между ягодиц от прикосновения чужих рук.

Она не потеряла сознание, но выбилась из сил, и только пыталась сжаться в комок, когда ее подняли с пола и лицом вниз бросили на диван. Такой желанный в любопытной девичьей юности первый секс у нее случился с отталкивающим и незнакомым головорезом, разбившим ее детские мечты об вонючую обивку дермантинового дивана, об которую она терлась лицом, когда он врезался в ее бедра сзади, распирая изнутри словно молоток, бьющий во внутренние органы. Мокрая от слез черная кожаная подушка застыла перед ее ослепшими глазами, потому что она не могла повернуть голову. Цепь намертво сдавила запястья за спиной. Диана превратилась в беспомощный сгусток ощущений, как живое тесто, которое только впитывает боль, не в силах открыть рот и кричать.

Внутренние органы и тазовые кости саднили после мощных толчков крупного тела. Ей хотелось вытянуть в стороны руки, связанные под лопатками, скрутиться ежом и заползти в самый дальний угол, даже уменьшиться до размеров спичечного коробка, но ничего этого не происходило. Только одного мужчину сменил другой, а затем заговорил Сид.

— Я совсем забыл,