— Мне казалось, у тебя нет аппетита, — улыбнулся в ответ монах.

— Это у моего носа аппетит пропал, а у желудка нет, — пояснил кендер. — И Атта думает, что уже самое время, правда, девочка? — Он потрепал собаку по голове.

Атта подняла голову и завиляла хвостом, надеясь, что они собираются уходить.

— Пока еще рано… — начал Рис, но, увидев, как вытянулось лицо Паслена и опустились уши Атты, добавил: — Но вы оба можете пойти погулять. У меня осталась еда от обеда.

Этим утром, по дороге в город, они с Пасленом помогли фермеру поставить колесо на телегу, и, хоть Рис и отказывался от оплаты, фермер поделился с ними едой. Монах передал сверток с вяленым мясом кендеру.

— Выйдем наружу, там и поедим, — сказал Паслен. — Тогда мой нос будет таким же голодным, как и желудок.

Он поднялся и потянулся. Атта встряхнулась, начав с носа и закончив хвостом, и живо посмотрела на дверь.

— А что же ты? — спросил кендер, увидев, что Рис продолжает сидеть. — Разве ты не голоден?

Рис покачал головой:

— Я останусь здесь и буду присматривать за Ллеу. Он говорил что-то насчет встречи с молодой женщиной этим вечером.

Паслен взял еду, но не пошел к выходу, а продолжал стоять, глядя на Риса, и, судя по его виду, пытался решить, стоит ему сказать что-то или нет.

— Да, друг мой, — мягко улыбнулся Рис. — В чем дело?

— Он через два дня отправляется на корабле, — произнес Паслен.

Монах кивнул.

— И что мы будем делать? Бросимся вплавь через Новое море вслед за ним?

— Я поговорю с капитаном. Договорюсь, что мы отработаем цену проезда.

— И что потом? — Наклонившись ниже, Паслен посмотрел другу прямо в глаза. — Рис, посуди сам! Мы так и будем мотаться по свету за твоим братом, когда нам исполнится уже лет по девяносто, и гонять его твоей палкой! Ллеу же останется таким же юным, будет ходить от таверны к таверне, надираясь «гномьей водкой», словно завтра никогда не настанет. И ты знаешь, что для него это действительно так! — Паслен вздохнул и помотал головой. — Наша жизнь не такая уж и длинная. Вот и все, что я хочу сказать.

Рис не стал возражать, он не мог. Кендер был прав. Жизнь коротка, но что еще ему остается? Пока кто-нибудь мудрый не найдет способ остановить Возлюбленных, он хотя бы будет стараться, чтобы список жертв Ллеу не увеличивался, и единственный способ, каким он может это сделать, — преследовать брата, как охотник преследует злобного волка.

Паслен видел, как помрачнело лицо друга, и его тут же начала мучить совесть.

— Рис, прости меня. — Кендер пожал его руку. — Я не хотел оскорбить твои чувства. Просто ты хороший человек, и мне казалось, что тебе следовало бы заниматься добрыми делами, вместо того чтобы растрачивать жизнь, не давая твоему брату совершать дела злые.

— Я вовсе не оскорблен, — ответил Рис, легко прикасаясь к плечу Паслена. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты наделен мудростью, друг мой?

— Пока еще нет, — сказал тот, усмехаясь.

— Так вот, я тебе говорю. Я подумаю над твоими словами. А пока отправляйся на ужин.

Паслен кивнул и снова сжал руку Риса. Они с Аттой развернулись и направились к выходу, когда дверь вдруг распахнулась с таким треском, что пьянчуги вышли из привычного оцепенения и выронили из рук кружки. Порыв ветра, принесший насыщенный запах моря, пронесся через таверну, поднимая пыль и закручивая ее крошечными смерчами, возвещающими приход Зебоим.

Богиня намеренно сбила с ног кендера, который загораживал ей дорогу, и принялась оглядывать темное помещение, высматривая Риса.

— Монах, я знаю, что ты здесь, — произнесла она штормовым голосом, от которого задрожали балки и бросились наутек крысы. — Где ты?

Платье цвета морской волны колыхалось, волосы, похожие на морскую пену, трепал ветер, свистевший во всех прорехах перевернутого корабля. Хозяин застыл, разинув рот. Пьяницы замерли, Ллеу при виде прекрасной женщины вскочил на ноги и отвесил галантный поклон.

Рис, изумленный сверх всякой меры, встал, приветствуя Богиню.

— Я здесь, — произнес он.

Атта кинулась к его ногам и замерла, глухо ворча. Паслен поднялся с пола. Он умудрился благодаря какому-то сложному акробатическому выверту спасти ужин и теперь засунул мясо в карман.

— И я здесь, Богиня, — пропел он бодро.

— Заткнись, кендер, — отрезала Зебоим, — и ты… — Она предостерегающе вскинула руку, указывая на Ллеу. — Ты тоже заткнись, мерзкая развалина. — Она сосредоточилась на Рисе, благосклонно улыбаясь. — Я хочу, чтобы ты кое с кем познакомился, монах.

Богиня взмахнула рукой, и мгновение спустя в таверне появилась еще одна женщина.

— Рис, это Мина, — многозначительно произнесла Зебоим. — Мина, Рис Каменотес, мой монах.

Рис был так поражен, что отступил назад, перешагнув через свой посох и наступив на Атту, которая протестующе взвизгнула. Он не мог выговорить ни слова, в голове царил полный сумбур, он вообще не понимал, что сейчас видит. У него в мозгу запечатлелось мимолетное видение молодой женщины, не столько красивой, сколько ошеломительной, с волосами цвета пламени и глазами, каких никто не видел раньше.

Глаза были янтарного цвета, и у него вдруг возникло странное ощущение, будто бы в них, как и в янтаре, увязнет любой, на кого она посмотрит. Ее взгляд сосредоточился на нем, и Рис ощутил, как его потянуло к ней, так же как тянуло всех остальных, сотни тысяч людей, попавшихся и завязнувших, как насекомые в смоле.

Янтарь обтекал его, теплый и сладкий.

Рис закричал и вскинул руки, чтобы закрыться от ее взгляда, — таким жестом он мог бы попытаться защититься от удара.

Янтарь треснул. Глаза продолжали удерживать своих несчастных узников, но теперь он видел пятнышки, крошечные трещинки и бороздки, тянущиеся от темных зрачков.

— Рис Каменотес, — произнесла Мина, протягивая к нему руку. — Ты знаешь ответ на загадку!

— Он? — хмыкнула Зебоим. — Он ничего не знает, дитя. А вот теперь нам, в самом деле, пора идти. Это был визит мимоходом, Рис, мой дорогой. К сожалению, мы не можем остаться. Я только хотела, чтобы вы познакомились. Кажется, это единственное, что я могла сделать, ведь это же я приказала тебе обшарить весь мир, чтобы отыскать ее. Ладно, прощай…

Ллеу издал отчаянный крик, нечеловеческий вопль, и бросился к Мине. Он пытался дотронуться до нее, но она отошла назад.

— Ты, убогий, — холодно произнесла она. — Что это ты себе позволяешь?

Ллеу упал на колени и умоляюще протянул к ней руки.

— Мина! — закричал он придушенным голосом. — Не отворачивайся от меня! Ты меня знаешь!

Рис пристально смотрел на них, Паслен даже разинул от изумления рот и так и застыл. Ллеу, который не мог вспомнить Риса, помнил Мину.