Они точно знают, чего хотят: им нужна докторская степень в области психологии.

И тогда однажды они откроют свой собственный кабинет.

* * *

Три часа утра.

Коннор заходит в ванную комнату и зажигает свет. Затем тихо прикрывает дверь за собой, чтобы не разбудить Марка, спящего в соседней комнате. Коннор роется в шкафчике для хранения лекарств, натыкается рукой на тюбик с таблетками, достает две и заглатывает их с небольшим количеством воды.

Это уже пятый или шестой раз за день.

Инструкция рекомендует — не более четырех, но ему так плохо…

Он стоит, одуревший, плохо соображая, смотрит на себя в зеркало и не узнает. При тусклом свете Коннор расстегивает пуговицы пижамной куртки, обнажает грудь, испещренную шрамами, и смотрит на нее. Зрелище завораживает и одновременно вызывает у него отвращение. Только совсем недавно он полностью осознал, что всегда будет жить с этим истерзанным телом. Большая часть верхних конечностей и грудная клетка перестали болеть, но ноги продолжают причинять ужасные страдания, они сделали его зависимым от болеутоляющих препаратов. К физической боли присоединилась бессонница, которая постоянно преследует его. Ему казалось — он освободился от наркодилеров, но почти каждый вечер они являлись ему в кошмарах. Он думал, что страданиям пришел конец, но на их место пришло еще большее мучение — жить в шкуре убийцы.

Этой ночью он с ужасом понял, что всю свою жизнь будет нести тяжкий груз своей мести.

* * *

В один из вечеров Коннор, подавленный тоской, увидел Марка, входящего в комнату с телефоном в руке.

— Алло?

На конце провода — успокаивающий голос Лорены Мак-Кормик. Инициатива позвонить ей в Чикаго принадлежала Марку. Лорена была взволнована, услышав голос Коннора, и посоветовала ему обратиться к одному из своих коллег в Нью-Йорке, где он смог бы продолжить процесс восстановления.

В одиночку люди редко справляются с этим…

* * *

Коннор постепенно приходит в себя, по мере возможности отказывается от болеутоляющих, заменяя их ваннами, массажами и тепловыми процедурами.

Благодаря Марку и советам Лорены к нему возвращается некоторая уверенность в себе, но он по-прежнему чувствителен к реакции других. Ожоги пощадили его лицо. Оно настолько же привлекательно, насколько тело отвратительно. И это стало его проклятием. В отношениях с девушками у Коннора проблемы: он с ходу очаровывает их, однако его не покидает ощущение, будто он обманывает их. Он не такой, каким кажется. Убежденный, что они в конце концов бросят его, он часто не идет дальше первых объятий, и торопится уйти, предпочитая бросать самому, нежели быть брошенным.

* * *

Годы идут.

Коннора продолжает мучить бессонница, он пытается обратить ее в свою пользу. Чтобы избежать кошмаров, в которых ему являются убитые им наркоторговцы, ночью он учится, с жадностью поглощая учебники по психологии. Его трудолюбие и самодисциплина в учебе поражают преподавателей. Один из них, влиятельное лицо в психиатрии, приглашает Коннора на работу в качестве ассистента. За эти годы молодой психиатр стажируется в тюрьмах, больницах, интернатах для инвалидов… Везде его высоко ценят. Его тайный недуг сделал его очень чувствительным к страданиям других, и он намеренно поддерживает в себе состояние чрезвычайной эмоциональной чувствительности. Это позволяет ему глубже проникнуть в страдания пациентов, лучше понять их и, как следствие — оказать им лучшую помощь. Он осознает, что рискует, работая на износ, но готов платить за успех собственным здоровьем.

Очень быстро, однако, он понимает, что секрет человеческой души таится в мозге и он должен пополнить свое образование изучением неврологии. И он хватается за это, подгоняемый стремлением понять процессы, происходящие в мозге, проникнуть в основы сознания, добраться до сути снов и бессознательного.

* * *

1991–2001: The golden years[91]

Женщина моей мечты

15 мая 1996 года

Однажды весенним утром Марк входит в аптеку рядом с Вашингтон-сквер. Он с трудом бормочет «здравствуйте» и встает в очередь. С похмелья болит голова, ему требуется аспирин. Накануне нью-йоркские «Никерсы»[92]наконец выиграли у «Буллз» Майкла Джордана, и теперь до конца сезона придется нервничать, ожидая дальнейших результатов. Марк там был! Он заплатил за билет целое состояние на черном рынке, но зрелище того стоило. Он праздновал победу своей команды всю ночь.

Ему двадцать четыре года, и счастье улыбается ему: он только что получил диплом, только что нашел место психолога в центре реабилитации. Годы каторжного труда в Чикаго далеко позади. Он обожает свою работу, свою жизнь, свой Манхэттен…

Погрузившись в «Нью-Йорк таймс», Марк не замечает молодую женщину, стоящую перед ним. С футляром для скрипки в руке, Николь наблюдает сцену: на кассе молодая продавщица обслуживает женщину с ребенком на руках. Та попросила коробку детского питания и упаковку памперсов. Женщина сжимает в руке купюру в десять долларов, вид у нее усталый.

— 14.95, — объявляет продавщица.

Молодая мать замешкалась. Видно, что она не рассчитывала на такую сумму. Нервничая, она ищет в кошельке, надеясь (не особенно), что сможет заплатить.

— Ну, что там, побыстрее нельзя? — сетует продавщица, тяжело вздыхая.

— Да-да, — извиняется женщина, выкладывая на прилавок свой кошелек.

В очереди все понимают, что у нее нет нужной суммы. Одни начинают терять терпение, другие молча сочувствуют ей.

И тогда Николь подает голос:

— Я думаю, вы уронили это, — говорит она, низко присев, и протягивает женщине купюру в двадцать долларов.

Та смущенно смотрит на нее и несколько секунд не решается, а затем берет деньги — ее репутация спасена.

— Спасибо, — говорит она, опустив глаза.

* * *

— Мисс!

Марк бежит за Николь по тротуару.

Что происходит?!

Как только он оторвался от газеты и встретился взглядом с глазами незнакомки, как сердце у него бешено заколотилось. Сразу стало ясно, что он не может потерять эту женщину, он должен узнать ее имя.

— Мисс!

— Да? — Николь оборачивается.

— Добрый день, — бормочет он, переводя дыхание.

Он не чувствует под собой ног. Руки вспотели.

Скажи что-нибудь, Марк! Не стой как истукан!

— Меня… меня зовут Марк Хэтэуэй. Я стоял за вами, в аптеке. Я видел, как вы помогли той женщине…