– Достойные слова, – одобрил молодой аристократ. – Сохраните тот же настрой перед судьёй. Конно-сама человек строгих убеждений, так ему будет проще определиться.

Так-то в общественных местах разговаривать не принято, но сейчас кроме нас в приемной никого не было. А смысл ведь не в том, чтобы молчать, а в том, чтобы никому не помешать. Поэтому, когда в помещение зашел еще один человек, и Тика-тян, и Ямагата-сан резко замолчали. Это был среднего возраста мужчина в дешевом костюме. Весь какой-то затрапезный и усталый. Не буду к нему слишком строг. Это меня довезли сюда с комфортом по высшему классу. А ему, возможно, пришлось не так просто.

Наконец, ожидание завершилось. Секретарь судьи открыл его дверь изнутри и запустил нас. Включая новоприбывшего господина.

В дорамах и манге зал суда представляет собой огромное помещение с множеством зрительных мест, репортерами, трибуной для свидетелей, выделенным местом для присяжных и отдельной лавкой для обвиняемых. Под влиянием западной культуры, к образу представителя власти, сформировавшемуся в общественном сознании добавился еще и огромный деревянный молоток, которым тот стучит по столу, призывая к порядку.

Конечно, в реальности все не так. Обычный кабинет, совсем немногим больше, чем наш рабочий в небоскребе. Отдельный большой стол для владельца, и еще один выделенный для его секретаря, скромного вида юноши лет двадцати. Пять обычных стульев, выстроенных в ряд напротив судьи. На них мы получив приглашение и уселись, предварительно поприветствовав важного человека поклоном. Я, сестренка, адвокат, пустой стул, незнакомец. В таком порядке слева направо.

Конно Такеши напомнил мне внешне всемирно известного режиссера Миядзаки. Седовласый, с аккуратной окладистой бородкой и в больших очках. Взгляд, правда, куда более суровый, неподходящий автору добрых аниме. Одет в безукоризненный деловой костюм. Никаких черных мантий, пришедших к нам с запада. Они тоже могут использоваться, насколько я знаю, но на публичных заседаниях. Приветствовал пожилой мужчина нас всех коротким поклоном, обозначающим, что он тут главный. Затем кивнул своему помощнику.

– Достопочтенный Конно Такеши рассматривает дело о признании Мори Тики пятнадцати лет частью семьи Ниида, официальной смене фамилии и установлении ее опекуном Нииды Хиро-сана, – зачитал молодой человек. Затем назвал всех, включая себя. Новый участник процесса оказался социальным работником, призванным проследить за тем, чтобы все прошло в интересах ребенка. Себя помощник судьи обозначил не секретарем, как я подумал ранее, а приставом.

Далее посыпались вопросы, десятки уточнений от Конно-самы. Например, он самым обстоятельным образом желал выяснить, как так получилось, что девочка при живом родителе оказалась в приюте. Пришлось отвечать чистую правду, что о существовании Тики в нашей семье до недавнего времени не знали. Спрашивал про условия для проживания и семейные доходы, беспокоился о том, хватит ли здоровья нашему пожилому отцу для того, чтобы воспитывать дочь. Узнавал про отношения в семье. Говорил с нашей стороны в основном юрист, но и нам с сестренкой приходилось отвечать на вопросы.

– Тика-сан, поскольку вы уже практически взрослая, вы имеете выбор. Если пожелаете вернуться в Сакуру Гарден, суд примет ваше желание во внимание и отклонит иск, – после почти целого часа расспросов предложил Такеши-сама.

– Нет! – девочка не удержалась от слишком громкого восклицания, но уже через несколько секунд настроилась на деловой лад. – Простите, это было невежливо. Но я не желаю возвращаться в место, где мне заранее выбрали судьбу, которой себе не хочу. Отец и брат любят меня и относятся к моему выбору с уважением. Я хочу остаться с ними.

– Социальная служба не возражает, – коротко заметил ее представитель.

– Ниида-сан, я ведь именно вас видел этим летом в новостном репортаже? Полагаю, если ваш отец достойно воспитал сына, то и с дочерью справится. Уже справляется, если сравнивать характеристики поведения из приюта, токийской школы и Фурин. В бумагах из Токио речь идет о хулиганке, постоянно нарушающей правила. Сейчас же я вижу перед собой воспитанную юную девушку. Иск принимается, постоянным опекуном Нииды Тики назначается ее отец, Ниида Хиро-сан, на время его болезни временным опекуном назначается ее брат Ниида Макото-сан. Социальной службе предписывается в течение года раз в месяц проверять условия проживания ребенка. Решение может быть обжаловано в установленные законом сроки, либо по предписанию социальной службы в случае неудовлетворительного исполнения родительских обязанностей.

Сестренка стойко избежала открытого проявления эмоций. Поблагодарила всех по правилам этикета за неравнодушное к ней отношение. Но от меня у нее внутреннее торжество скрыть не получилось.

– Ниида-сан, а вы или ваш достойный отец не желаете принять участие в грядущем фестивале Сингэна, в середине ноября? – уже на улице спросил меня молодой юрист, также вполне довольным тем, как все прошло. – Надеть фамильные доспехи, подпоясаться катаной и пройти общим строем с другими самураями. Мне отец в этом году доверил представлять семью. Уверен, что и для вас будет почетно.

– Простите, Ямагата-сан, но разве фестиваль не в середине апреля? Я бы с радостью, но ничуть не рассчитывал на ноябрь. Семейные доспехи мне совсем не по размеру, предназначены для более худощавого и широкоплечего человека. Попросту не успею заказать себе их современную реплику.

Мысленно добавил, что в апреле не так сложно будет найти новую отмазку. На очередную конференцию напроситься, к примеру.

– В этом году мы празднуем четыреста пятьдесят лет с момента битвы при Микатагахара. Фестиваль Красного Веера. Вам обязательно стоит принять участие.

– Он примет, – пообещала Красная Женщина, как всегда возникшая неожиданно. – Одолжу Детективу доспехи из своей коллекции, – насчет последнего я уловил, что лукавит. Нет у нее, похоже, арсенала, забитого старинными самурайскими латами.

– Зачем? Зачем было меня на это подписывать? – вздохнул я, когда потомок аристократов нас покинул, пообещав прислать мне официальное приглашение.

– Моя маленькая месть за то, что попытался узнать мою фамилию. За имя