— Ругаетесь, как влюбленная парочка, — озвучил общие мысли Олден.

— Вот еще!

— Что за чушь!

Отпрянув друг от друга, мы с императором отвернулись в противоположные стороны. Но наглая горячая кисть бессовестно опустилась мне на бедро и ущипнула, заставляя болезненно поморщиться.

— Пусть твоя… невеста, — процедив сквозь зубы, император повернулся к сыну. — Обратиться к богине за помощью. Мы и так сделали за не всю работу, пусть проявит хоть немного заинтересованности.

— Мы? Кто это мы? — не сдержалась я. — Вас, ваше Имперачество вообще подозревали первым!

— А вот об этом мы еще поговорим, но позже! — погрозил мне мужчина.

— Боюсь, отец прав, Вита. Других вариантов мы не видим.

Ээх…

Хотелось конечно эхнуть в голос, но навязчивые пальцы вновь ущипнули, подрывая терпение и так не блещущее размерами.

— Аделлета! Имей совесть! Я капец как устала, помоги-и-и, богинечка!

Мой вой и направленный на потолок взгляд не произвели никакого эффекта. В комнате все так же были только мы, напряженно оглядывающиеся по сторонам, и наглющий император, впившийся пальцами мне в коленку.

— Что ты хочешь, Виталина?

Громкий голос заставил всех присутствующих вздрогнуть.

— Помоги кокнуть твоего братца! Он себя полем непробиваемым окружил, мы не можем подойти!

— У вас есть пара секунд. Я его усыплю. Вперед, Виталина!

Сорвавшись с места, я даже не заметила схватившего меня императора, которого инерцией потащило следом. Вся толпа с топотом стада слонов ринулась в зал, где растерянный Голденваль уже позволил Басанти прилечь на себя, безжизненно распластываясь на алхимике.

— Это не я! Он сам! — поспешил оправдаться он, но споткнувшись, я на пузе прокатилась прямо до вынужденно сблизившейся парочки, по гладко наполированному полу.

— Получай, сволота!

Ободок как влитой опустился на тонкий женский палец. Ярко вспыхнувший камень на секунду ослепил, и громко щелкнув раскололся на две неровные половинки.

Девушка коротко всхлипнула, и открыла глаза, блеск которых исчез.

— Ах, ты тварь! — прорычала она, вцепившись в мои волосы, и болезненно натянув их, подтащила к себе.

Один перехват, и Хал уже сидит верхом на божке, отвоевав меня у лишившегося силы ничтожества.

— Получилось? — глупо спросила я у пустоты, но ответ все же прозвучал. И очень, очень близко.

— Получилось, Виталина. Спасибо тебе.

Красивая женская ножка оказалась прямо перед носом, и задрав глаза я увидела богинечку собственной персоной.

Судя по тому, как на меня смотрела мужская половина нашей банды, Аделлету видела только я. Ну-у-у… возможно, еще Голденваль. Уж слишком хитро он щурил свои выразительные глаза.

Я выпрямилась, отряхнулась и посмотрела прямо перед собой. Богиня больше напоминала дымку со смазанным силуэтом, чем полноценного человека из плоти и крови. Ее светлые глаза улыбались вместе с изогнутыми губами. Белоснежное платье ниспадало в пол, обнажая лишь ступни. Красивые изящные руки были перекрещены в запястьях.

Выдохнув, она разомкнула их и произнесла:

— Ты освободила всех нас, Виталина. Меня, Халририя, Владлена…

Я бросила взгляд на подбирающего половинки кольца алхимика и хмыкнула.

— Поцелуй любви, Виталина, — ответила богиня на мой немой вопрос. — В баре, перед самым арестом. Ты поцеловала его, вопреки зачарованному виду чудовища.

Я едва не шлепнула себя по лбу. Это же надо было втюриться и не заметить.

— Помнишь, кольцо нужно сжечь? — напомнила она мне. — Чтобы никто его не восстановил и не забрал себе силу моего брата. А его… — Аделлета взглянула на хныкающую на полу Басанти. Стоя на четвереньках, та мотала головой и причитала, как она всех ненавидит. — Как сами решите.

— А разве нельзя вытрясти из нее его душу? — спросила я. Пусть мне не нравилась Басанти, но жаль девчушку.

— Виталина, она была рождена с одной душой, а не как ты. Я покинула твое тело. Теперь ты от и до принадлежишь самой себе. А если из нее извлечь его душу, она умрет. Да и для него это будет слишком легкий финал после всех его злодеяний.

— Тогда что ты предлагаешь?! — Всплеснула я руками.

— Ты сама не глупая. Придумаешь. Прощай, Виталина.

Не успела я задать ей еще полторы тысячи вопросов, как она исчезла. Оставив меня решать вопрос наказания Басанти. Конечно, можно было бы доверить это императору, но…

— Казнить! — заявил он, пока Голденваль сооружал огонек на спиртовой лампе, куда поместил сломанное кольцо. То вмиг зашипело, маленькими облачками выпуская растворяющуюся в пламени магическую силу уродца в теле прекрасной девушки.

— Слишком просто для него, — ответила я. — Может, заточить его в темницу на пожизненное?

— Хм… — заговорщически улыбнулся император. — В этом случае я быстрее попаду на термальные источники. Одного не пойму, — он склонился перед хлюпающей носом Басанти, — почему ты в Палармусе ошивался.

— Он питался людскими страданиями, — ответил за нее Голденваль, — а там их выше крыши.

— Было, — уточнила я. — Теперь все будет по-другому. Правда же, Олден? — Взглянула на дракона, отчего на лице того расцвела довольная улыбка. Ему всегда не хватало веры Самиры в его силы. И я ее ему подарю.

— В темницу ее! — озвучил громкий приказ император, и четверо стражников, гремя цепями с кандалами, тут же окружили обессиленную Басанти. — Нижний уровень. Одиночка в четыре квадратных метра. Кормить раз в день. Пересмотр решения суда назначаю через сто тридцать восемь лет.

Услышала, как Хал тихонько хрюкнул. Он помотал головой. Ясно: отец, как всегда, в своем репертуаре.

Басанти заковали и вывели, кольцо окончательно растворилось, превратившись в горстку пепла, который Голденваль развеял по ветру в окне, и в зале наступила тишина. Мне казалось, что было слышно лишь то, как мы моргаем. Наконец молчание нарушил… Тео!

— Ну что, женимся?!

Я закатила глаза, цокнув языком. Кому что, а оборотню лишь бы поскорее трахнуть меня на законных основаниях. Только он не учитывает, что обещание было дано всем, и кое-кто из них не очень-то хочет делиться. И руки того самого Хала, уже обвивают мою талию со спины. Чмокнув меня в шею, он прошептал:

— Ты молодец, ягодка.

— Ты тоже, — улыбнулась я. — Отныне пингвины у меня любимые птицы.

— Заведем пингвина в Зарикании?

— А вдруг однажды я его с тобой перепутаю? Обидишься же.

— Как мило, — поморщился Мангус. — Мы невероятно счастливы, что в наших землях истреблен лютый враг. Но ведь это только начало и впереди много работы.