швабру, в другой — ведро с водой. — Я помою, ты не против?

— Нет, — слабо ответила Джамиля и положила ладонь на живот. Она помнила, что перед тем, как ее увезли в операционную, врач сказал о разрыве кисты в правом яичнике. Кто бы мог подумать! Джама ведь даже не знала, что она у нее есть. Но это не все сюрпризы.

— А муж твой где? — выжимая тряпку, спросила санитарка. — Всю ночь тебя сторожил.

— Как? — нахмурилась Джама, до которой с трудом доходили слова незнакомки.

— Так. Как с реанимации тебя в палату подняли, так он вон то кресло занял и сидел до утра. Это в обычных палатах часы посещения, а в хозрасчете всё можно, даже родственникам оставаться.

— Мы в разводе, — отчего-то разоткровенничалась она, пока женщина усердно мыла полы.

— Да ты что? — ахнула. — А всем сказал, что муж. Обидел что ли?

— С чего вы решили?

— Ну, — затянула санитарка. — Если бы не обидел, бывшим бы не был. А во-вторых все проблемы по-женски случаются по двум причинам.

— Каким?

— Обида на мужика или баба нахимичила, — вздохнула она.

— Я не совсем поняла. Какая баба и что нахимичила?

— Ну баба какая-нибудь левая, — пожав плечами, женщина бросила тряпку в ведро. — Мужик у тебя видный, богатый. Мало ли кто на него глаз положил. Могла девка и порчу навести.

— Я в это не верю.

— А зря. Вон у меня муж ну такой потаскун был, так еще в 90-е одна его шалава мне на болезнь порчу сделала. А я все не могла понять, почему что ни праздник, я никакая. Лежала, загибалась, а он спокойно с ней гулять уходил, — санитарка успевала не только честь языком, но и работать.

— И что потом?

— Потом поехала к одной старухе в Иссык (городок неподалеку от Алматы), она надо мной почитала и всё как рукой сняло. Одно плохо — я быстро постарела.

— А муж?

— А муж гулял страшно, любовниц менял, а в полтинник как отрезало.

— Завязал что ли?

— Ага, рак простаты ему там все бантиком перевязал. Быстро сгорел, — без тени сожаления, выдала санитарка.

— О Господи. Сочувствую вам, — вздохнула Джамиля

— Давно это было, я уже смирилась, — вытирая у порога, заявила женщина.

Джамиля только промолчала и нащупала рядом пульт от кровати. Нажав на кнопку, она приподняла верхнюю часть койки и сразу стало как-то веселее. Про порчу больше не говорили, ведь Джамиля считала все это чушью. Она была уверена, что ее болячка появилась из-за гормонального сбоя или воспаления, которое она прошляпила. А может быть, всему виной сильный стресс. И ведь все было так хорошо: новая работа, первое интервью, возвращение в профессию. И как-то быстро все ее мысли заняла программа. У нее ведь запись через несколько дней, а она лежит в больнице!

Через минуту после ухода санитарки, дверь в палату снова открылась, и в нее вошел Даниал. Причем вошел, как себе домой, будто они одну комнату делят. Джама потянула легкое одеяло на себя и еще почему — то подумала, нормально ли она выглядит.

— Проснулась, — не спросил, а просто констатировал факт, взял стул, поставил его рядом с койкой и сел. — Доброе утро.

Он улыбнулся и накрыл ладонью ее пальцы.

— Ты нас напугала, — сказал, улыбнувшись, а у Джамили сердце подпрыгнуло к горлу. Она не стала убирать свою руку, потому что в его голосе и глазах кроме мягкости была еще тревога. И она видела на его лице следы бессонной ночи: уставший взгляд, помятость и несвежесть. Но вместе с тем, оно было таким родным, что захотелось дотронуться до него пальцами, разгладить морщины на лбу и в уголках глаз. Необъяснимая, внезапная нежность теплой волной накрыла и не сошла, а оставалась с ней.

— Я сама испугалась. Кама, наверное, в шоке.

— Она была вчера до вечера, но Селин закапризничала дома.

— Господи, как нам повезло с детьми, да? Я совсем раскисла и только Кама держит меня.

— А еще теперь только она может принимать за нас решение в экстренной ситуации. Только Кама — наш ближайший кровный родственник. И мне пришлось вчера повоевать немного, чтобы мне разрешили тебя увидеть.

— Ты ночевал здесь, — теперь она не спросила, а сказала, как есть.

— Кресло очень удобное, — отшутился.

— Не нужно было. Я же не ребенок.

— Я не мог уехать, — решительно остановил ее дальнейшие “но”, а затем вдруг взял ее ладонь в свою и поднес к губам. — И сейчас не могу. Не прогоняй меня.

Сделав глубокий вдох, Даниал перестал бороться с собой и начал целовать ее пальцы — каждый по отдельности. Его Джама даже сейчас была прекрасна несмотря на бледность и круги под глазами. И она не выдернула руку, не накричала, как раньше, а лишь размеренно дышала, встретившись с ним взглядами.

Душевная боль как будто уже притупилась, но обида никуда не исчезла. И тем не менее, Джамиля позволяла Даниалу эту ласку, от которой, ей казалось, уходит боль физическая, а внутри сквозь бетонные плиты, завалившие сердце, пробивается крохотный зеленый росток.

И вдруг зазвонил телефон. Резкий звук нарушил тонкий, зыбкий контакт между ними. Джамиля повернула голову и увидела мобильный на тумбочке.

— Ты не мог бы…

Не договорила, потому что Даниал протянул руку, взял смартфон и отдал ей. Но перед этим увидел на экране имя Фархата и едва сдержал эмоции. Джамиля поджала нижнюю губу и прежде, чем ответить, посмотрела на него виновато и одними глазами попросила выйти.

Даниал бесшумно, яростно вздохнул, порывисто встал и вышел, тихо закрыв за собой дверь. Это были самые долгие минуты в больничном коридоре.

Глава 36. Цербер

Между тем, Джамиля набрала в легкие столько воздуха, сколько смогла и ответила на вызов.

— Привет, Фархат, — сиплым голосом поздоровалась она.

— Привет. Звоню просто узнать, как ты себя чувствуешь?

— Спасибо большое, вот только проснулась после реанимации. Но как ни странно чувствую себя нормально.

— Напугала ты меня вчера, — усмехнулся он. — Думал, ласты склею.

Джама тихонько засмеялась и тут же поморщилось, потому что заболел шов.

— Еще раз спасибо за спасение.

— О как! — и вновь невидимая, но хорошо различимая ухмылка. — Игра слов. Уже выздоравливаешь. А цербер твой продолжает сидеть у двери?

— Что прости?

— Слышал, твой бывший муж сидит у палаты и охраняет тебя.

— Ах… это, — замялась Джамиля и тут же перевела тему. — Это ведь ты позвонил моей дочке?

— Если честно, она сама позвонила, а я ответил. Но ты была права, она у тебя настоящий кремень.

— Железная леди.

— Да. И я