Это был необычный оркестр, так как в нем было два саксофониста – совершенно потрясающих, что, конечно, считалось отступлением от правил – и для музыки, и для исполнителей. Эффект от двух саксофонов был значительным: «Эффект был такой, как будто подливаешь масло в огонь: у Колтрейна оставалось меньше времени на соло-партии, а также добавился еще один “голос” (очень певучий и напористый), с которым приходилось взаимодействовать, – новый фактор в общем звучании оркестра»[280]. Несмотря на то что это было экспериментом, члены команды так быстро сработались, что это удивило даже Дэвиса: «Музыка, которую мы вместе создавали, стала просто потрясающей, и гораздо быстрее, чем я мог себе представить. Все было так плохо, что даже ночью меня лихорадило»[281]. В этом случае слово «плохо» означало «замечательно». Как и в двух других оркестрах, музыканты были невероятно талантливы. За Дэвисом упрочилась репутация человека, который как магнит притягивал молодые таланты. В 1957 году он соперничал с легендарным трубачом Диззи Джиллеспи (Dizzy Gillespie) за саксофониста Кэннонболла Аддерли. Аддерли предпочел Дэвиса. Он рассказывал: «Я понял, что здесь смогу научиться большему, чем у Диззи. Не потому что Диззи плохой учитель, но он играл более «потребительскую» музыку, чем Майлз. Слава Богу, что я выбрал его»[282]. Кроме того, Дэвис заметил талант Джона Колтрейна намного раньше других. Несмотря на прежние проблемы с дисциплиной, возвращение Колтрейна в оркестр Дэвиса стало толчком для его будущей «звездной» карьеры. Дэвис предложил «Колтрейну полную свободу творчества, а не четкие указания: тенор-саксофониста обхаживали со всех сторон и предоставили ему право самостоятельно принимать решения, что породило абсолютно новую школу джаза»[283]. Позже Билл Эванс рассказывал о непоколебимой вере Майлза в нового члена команды:

Самому Эвансу также пришлось делать противоречивый выбор между оркестрами, которым нужно было более напористое звучание, чем у него, кроме того, он был белым, но Дэвис настоял на том, чтобы он играл в его оркестре. Когда группа выступала в клубах для темнокожих, музыкантов часто спрашивали: «Что этот белый парень тут делает?» На это они отвечали: «Майлз хочет, чтобы он был тут – так что так тому и быть!» Позднее Дэвис писал, что он «уже планировал записать этот альбом (Kind of Blue) с Биллом Эвансом».

Собрав команду «звездных» талантов, Дэвис как лидер не боялся удивлять и озадачивать своих музыкантов, ставя перед ними сложнейшие задачи, чтобы добиться от них наивысших результатов. Во время записи альбома «Birth of the Cool» Дэвис даже не соизволил предупредить своего пианиста Уинтона Келли о том, что он хочет воспользоваться услугами Билла Эванса (не говоря уже о записи с ним целого альбома). Это стало полной неожиданностью для Келли, который пришел на запись, уверенный в том, что будет играть, и обнаружил Эванса за пианино. Барабанщик Джимми Кобб рассказывает:

Первой записали композицию «Freddie Freeloader» вместе с Келли, видимо, для того чтобы смягчить удар и не заставлять его долго ждать своей очереди. Все последующие композиции играл Билл Эванс, и некоторые очевидцы пришли к мнению, что то единственное исполнение Келли стало лучшим в его жизни. Вынудив Эванса и Келли соперничать, Дэвис добился от них обоих потрясающего исполнения.

Майлз Дэвис также пробовал и другие сочетания талантов, чего до него еще никто не делал. Его эксперименты с двумя пианистами и двумя саксофонистами не были редкостью. Нэт Аддерли, брат Кэннонбола и замечательный трубач, сказал, что «Майлз сталкивал своих музыкантов лбами, чтобы достичь желаемого». Бросить вызов команде, чтобы достичь новой эмоциональной и душевной близости, – именно так Дэвис добивался роста, развития и инноваций:

Дэвис добивался, чтобы в его оркестре играли только самые лучшие музыканты, а не те, которые были под рукой. Этот принцип просматривается и в следующей совместной с Джилом Эвансом работе – «Sketches of Spain»: Дэвис настоял на том, чтобы партию тромбона исполнял Фрэнк Реак (Frank Rehak):

Команды Дэвиса славились непринужденностью общения, не тратя времени на лишнюю учтивость. Редкие обсуждения были нацелены на достижение лучшего исполнения, и ничьи чувства не принимались в расчет. Во время записи композиции «Kind of Blue» можно было услышать следующее.

Во время записи композиции «Blue in Green»: