– Попробуй еще.

И еще, и еще, и еще… Пока я не научился кое-как ковылять на этих жутких приспособлениях. Зачем только женщины их носят?!

Настал и ее черед. Утянув грудь, и беспрестанно морщась от неприятных ощущений, она надела новую одежду. Затем поверх напялила кольчугу и спинные ножны с парными клинками.

– Двуручник и шпагу придется замаскировать под поклажу. Фламберг – слишком заметная и редкая штука, – сказал я орке.

– Я тоже об этом думала, – ответила Мара.

– И еще кое-что. Ты ведь собираешься играть роль орка-охранника при богатой аристократке? – уточнил я у зеленой.

Мара кивнула, подтверждая мои слова.

– Что принято у ваших воинов делать с волосами?

– Воины собирают волосы в хвост, как это делаю я, – ответила орка.

– Но людям неизвестны обычаи орков, для них твои длинные волосы будут яркой приметой.

– И что? – с глуповатым видом спросила орка, не понимая, к чему я клоню.

– Предлагаю сбрить тебе волосы, – сказал я, решив больше не тянуть. – Это сделает тебя неузнаваемой. Ты выше и в плечах шире большинства людей, с утянутой грудью и лысиной тебя любой примет за мужчину.

– Но кожа под волосами бледная. Будет сразу видно, что они сбриты недавно, – нахмурившись, сказала Мара, которой моя идея пришлась не по душе.

Улыбнувшись, я покопался в вещевом мешке и выудил оттуда баночку темно-коричневого цвета.

– С этой мазью лысина будет выглядеть естественно, будто ты всю жизнь так ходила.

Орка нахмурилась. Долго и внимательно она изучала баночку, лежащую на моей ладони. Внутри Мары происходила внутренняя борьба между разумностью и приверженностью к древним обычаям. На мгновение мне показалось, что старые привычки возьмут верх, но через несколько секунд Мара произнесла:

– Приступай…

Сказав это, орка протянула мне острый как бритва кинжал и повернулась спиной.

Изначально я воспринимал эту идею, как маленькую месть зеленой, которая придумала переодеть меня в женщину. Но, видя ее сомнения, понял, что для нее это действительно важно. Это не каприз и не женское тщеславие. Очевидно, волосы были для Мары каким-то символом. Я молча принялся брить ее голову: подшучивать расхотелось.

Выглядела орка с бритой головой и в мужской одежде устрашающе. Мара была не лишена своеобразной дикой красоты, а теперь красота исчезла, осталась одна дикость. Передо мною стоял звероподобный мужик.

Ехать решили перед самым рассветом, до первых петухов. В это время нормальный люд крепко спит по домам. А стражники, досиживающие ночное дежурство, в ожидании смены караула, не обратят внимания даже на кавалькаду всадников.

…Не говоря уже о подъехавшей к воротам маленькой карете, запряженной двойкой лошадей.

Нам навстречу из каморки вылез сонный молодой офицер.

– Кто такие, с какой целью въезжаете в город?

Орка, сидящая на козлах, молча протянула ему бумаги. Из подорожной следовало, что я путешествую с дипломатической миссией, и чинить препятствия мне нельзя.

Увидев документ, парень слегка растерялся. Но, через пару мгновений взяв себя в руки, громко сказал:

– Разрешите мне заглянуть внутрь кареты, леди Илионира Дэй'Аллиэльская?

– Да как ты смеешь!.. – зарычала орка.

– Спокойно, Гекир. Офицер просто исполняет свой долг, – осадил я орку, стараясь сделать голос как можно мягче.

Отодвинув занавеску, я посмотрел прямо в глаза стражнику. Парень как вкопанный застыл на месте и молча уставился на меня. "Раскрыли!" – кольнула тревожная мысль. Но во взгляде офицера я увидел лишь искреннее восхищение. По спине пробежал неприятный холодок. "Ну, Мара, удружила" – подумал я. А вслух с чарующими интонациями произнес:

– Благодарю за службу, офицер, – и протянул парню несколько серебряных монет. Взяв их, человек изобразил низкий поклон и сказал:

– Проезжайте, леди, не смею вас задерживать.

Прежде чем уехать, я спросил у офицера, где находится самый дорогой постоялый двор. Парень охотно объяснил, как проехать к пансиону с вычурным названием "У монарха за пазухой".

Вскоре наша карета остановилась у дверей красивого трехэтажного каменного здания с большими окнами. Мара соскочила с козел и открыла дверь кареты, подавая мне руку. Как должен действовать телохранитель, орка знала отлично. Ступив на землю, я медленно поплелся к входу в здание. Ходить в женской обуви было ужасно неудобно, да еще и подол платья норовил запутать ноги.

Мара распахнула передо мной двери, и мы вошли в пансион. Он действительно был отличным. Мы оказались в просторном зале, освещенном магическими светильниками, представлявшем из себя трактир при постоялом дворе. Пол был выложен из мрамора и надраен до идеальной чистоты, стены обиты дорогой тканью и украшены разнообразными картинами, на окнах красовались свежие цветы. Здесь были дубовые столы, удобные стулья и просторная сцена. Слева от входа мы заметили небольшую стойку, за которой дежурил слуга.

– Госпоже что-то угодно? – спросил человек, кланяясь.

– Снять комнату.

– Сию же секунду, позову управляющего, – сказал слуга и быстро удалился, скрывшись за какой-то незаметной боковой дверцей.

Ждать пришлось недолго, буквально через несколько мгновений перед нами предстал пожилой мужчина в опрятном недешевом костюме.

– Самую лучшую комнату, и чтобы для моего телохранителя было место, – произнес я, не дожидаясь, пока он что-нибудь скажет.

– Цена…

– Не имеет значения, – холодно перебил я.

– Как вам будет угодно, госпожа, – залебезил управляющий. – Что-нибудь еще изволите? Все, что вы не пожелали бы, мы со всей возможной скоростью постараемся устроить.

– Нет, позаботьтесь о лошадях и нашем багаже. Завтрак подадите в комнату через пять часов.

– Желаете что-то особенное? – спросил управляющий.

Я неопределенно махнул рукой. Мол, сами постарайтесь удивить меня.

– Будет исполнено! Позвольте проводить вас, госпожа.

Человек отвел нас на третий этаж, где показал нам нашу комнату, открыл дверь, подал ключи и раскланялся.

Хоромы оказались воистину огромными и великолепными. Пол был устлан дорогими, мягкими коврами, стены обиты гораздо более дорогими, чем в трактире, тканями, окна задрапированы красивыми шторами. У стены стояло огромное, скрытое за балдахином спальное ложе. Также из мебели в комнате имелся большой стол с приставленными к нему мягкими креслами, ширма для переодевания. У окна стоял огромный трельяж с несколькими большими зеркалами, на которые мы с оркой сразу бросили полные ненависти взгляды. Слева в дальней стене я заметил небольшую дверь, которая должна была вести в небольшую комнатку для слуги.