И почему я не попала в тело какой-нибудь воительницы? Знай себе руби мечом направо и налево! Ни малейшего риска выдать себя.

Плеск воды за спиной заставил меня сглотнуть. Как ни стараюсь сдержаться, но представляю себе капли воды, стекающие по широкой мужской груди. В прострации запихнув в рот большой кусок сыра, начинаю кашлять, подавившись. Как глупо…

— Лидия! — следует немедленный призыв. — Искупай меня.

К счастью, я успела поставить тяжелый кубок до того, как Дох закончил фразу, иначе он бы выскользнул из мгновенно вспотевших ладоней. И треснул меня по ноге. На миг зажмурившись, собираясь с духом, я обернулась, намереваясь выполнить пожелание супруга. А как иначе?

— Сними верхние одежды, оставшись в нижней рубашке, — очень своевременно посоветовал мне Дох.

Краснею. Дело не в стыде, я просто чувствую себя редкостной тупицей, боясь каждым своим шагом нарушить принятые в этом мире порядки. Удивительно, но в незнакомом теле это ощущается очень привычно — та же волна жара, подкатывающая к щекам.

Руки двигаются быстрее, чем соображает рассудок. Словно помнят эти движения. К моему удивлению, они проворно нащупывают завязки, что скрепляют полотнища расшитой дивными узорами накидки.

Под внимательным взглядом серых глаз я снимаю ее через голову. Дальше шнуровка, завязки нескольких юбок… Все падает к ногам, оставив меня в тонкой рубашке.

Переступив через бесформенный ком одежды, я, завороженная пристальным взглядом мужчины, двигаюсь к нему. Замерев возле лохани, бросаю быстрые взгляды вокруг в поисках мыла и того, чем положено мыть.

Всеми силами я стараюсь не смотреть в воду. Но скрыть бурно вздымающуюся под тонкой тканью, увенчанную напряженными сосками грудь нереально. И Дох реагирует закономерно.

Стоит мне наклониться вперед, он костяшками пальцев касается выпирающих вершинок, оставляя влажные следы на материи. Отчего соски, облепленные ставшей прозрачной тканью, обрисовались во всей красе.

Затаив дыхание, я отвела от них взгляд, уставившись на Доха. Как это понимать?

— Пусть это не первая наша ночь, но я сгораю от нетерпения, словно ты пришла ко мне впервые. — Знал бы он, какую пудовую плиту снял с моих плеч этой фразой! Взгляд воина не оставляет сомнений в снедающем его плотском голоде, тут я не одинока в своих ощущениях. Это неожиданно вызывает удовлетворение. — Присоединишься ко мне или… искупаемся по очереди?

Шумно поперхнувшись — я представила нас вдвоем в широкой лохани, занятых ласковой игрой, — вынужденно кашляю и немного хрипло отвечаю:

— По очереди.

Все же такое стремительное развитие событий пугает. Мне надо еще свыкнуться с мыслью, что я жила рядом с этим мужчиной какое-то время, делила с ним постель. Возможно, поэтому я реагирую на него так остро? Это тело уже знает, чего ожидать от ночи с Дохом.

О плохом думать не буду — повелители не берут в супруги блудниц, а вот добрачные отношения между теми, кто какими-то обязательствами уже связан, были и в моем мире.

Но теперь, с облегчением выяснив, что изображать обморочную девственницу не надо, уверенно окунаю брусок мыла и кусок ткани в воду, намереваясь начать с широких плеч воина.

Он, расслабленно откинувшись на край лохани, наблюдает за мной из-под полуприкрытых век. Мне в глубине его глаз чудится… насмешка?

— Лидия, — неуловимым движением вскинув руку, он обхватил подбородок, вынуждая чуть приподнять голову, взглянуть в его лицо, — я буду тебе хорошим мужем. Запомни мое обещание.

Моргнув, даю понять, что услышала. Осознаю, наверное, позже. Сейчас все это кажется слишком необъятным. Не ожидала я четвертого замужества! В мои-то годы. И в чужом мире.

Мыльная ткань скользит по телу супруга. Я старательно мою его плечи, грудь, оттягивая момент, когда надо будет двинуться ниже. Но он наступает. Взгляд бежит впереди рук. Оттого-то я и замираю, застыв с мылом в руке.

Все в теле Доха с непривычки казалось мне несколько гигантским. Это слегка обескураживало. Даже ошеломляло. Видимо, надо привыкнуть. Касаясь взглядом его плеч и рук, я невольно представляла себе, что почувствую в объятиях этого мужчины.

И, заметив выпирающую над водой его возбужденную плоть, мгновенно почувствовала, как увлажнилось собственное лоно от одной мысли о его присутствии в моем теле.

Скорее бы…

Все три предыдущих мужа говорили мне, что я ненасытна. Может быть, просто мне суждено было выйти замуж в четвертый раз? За обладателя этого олицетворения мужественности. Сейчас я окончательно забыла о том, что там, за границей шатра есть незнакомый и возможно опасный мир. Полцарства за один раз — это про меня.

И не стоит считать меня легкомысленной, вы просто не были рядом с этим жарким брюнетом!

Мысли о прежнем мире и утраченной семье испарились, сметенные жарким желанием. Кажется, я открыла в себе нимфоманку. Руки, словно в необъяснимом трансе, сами потянулись к супругу.

С легким всплеском мыльный брусок ушел на дно лохани, ткань тоже непонятным образом затерялась. Ладони сжались вокруг твердой плоти, лаская и ощупывая. Мне хотелось коснуться всего, очертить подушечкой пальца каждую жилку, плавно скользнуть запястьем по всей длине мужского достоинства.

Погрузившись в ощущение физического удовольствия, полностью сосредоточилась на процессе «знакомства». Стон Доха стал неожиданностью, вырвав меня из марева головокружительных фантазий.

Собственные бедра стали липкими от избытка влаги. Лоно пульсировало желанием, сжимающимися мышцами реагируя на чувственные образы, наполнившие сознание. А я, в отличие от супруга, знала о существовании Камасутры!

И впервые в жизни восприняла эту книгу всерьез, достаточно было представить вместо схематичных рисунков наши тесно сплетенные тела.

Он перехватил мои руки, когда я губами тянулась к набухшей плоти, сгорая от желания узнать вкус этого мужчины, слизнуть первую солоноватую капельку его капитуляции перед моим женским обаянием.

Расплескав половину содержимого лохани, резко встал на ноги, глухо приказав:

— Раздевайся.

Теперь моя рубашка пропиталась водой насквозь, облепив тело. Но жар охватившей меня похотливой страсти был так силен, что я едва ощущала прохладу.

Плотоядно облизнувшись, не осознала этого. Язык скользнул по небольшим клычкам, но сейчас это не коснулось моего разума. Новое тело двигалось непривычно быстро и ловко: едва я подумала об этом, как уже стояла на ногах, яростно стягивая с себя мокрую одежду.

Дох, пожирая меня не менее предвкушающим взглядом, энергично натирал тело мыльным куском ткани. Он явно решил, что не сможет дотерпеть мою помывку.

Вот только его планы оказались иными.

Едва я отбросила промокшую рубашку, а супруг переступил за бортик лохани, оказавшись рядом, прозвучал его новый приказ: