«А затем, что режиссер велел Ольге достать крупную сумму денег», — напомнил внутренний голос.

Я же слышала, как они с Ольгой ругались по этому поводу! И он велел ей срочно позвонить в Москву! Торопил с деньгами! А перед этим Макаров и Палянский встретились в холле отеля и куда-то вместе ушли под ручку, как добрые друзья. Как компаньоны.

Так-так! Горячо, господа, горячо… Что же получается? Получается, что Макаров выкрал с яхты «Солнце ночи», предварительно договорившись с Палянским о продаже камня. Пришел в отель, и здесь его чуть не убили.

Интересно, на него напали до того, как он отдал камень, или после того?

Есть несколько странностей. Во-первых, как Макаров узнал, где Глеб прячет камень? Он мог узнать это только в одном случае: если прослушивал разговоры. Да, но как… Я зашевелила губами, примеряя известные мне факты на почти неизвестных мне людей. И, кажется, нашла подходящий размер.

Макаров бывший гэбэшник! А Глеб мне только что сказал, что бывших гэбэшников не бывает! Получается, Макаров прослушивал разговоры гостей отеля? Не мог избавиться от бывшей профессиональной привычки, что ли? И мы все тут ходили под колпаком у Мюллера? Чушь! Не мог один человек выстроить мощную систему прослушки! Не мог он незаметно установить микрофоны в номерах! А я не сомневаюсь, что прослушивались все номера, а не только выборочно один-два…

Нет-нет! Слушали всех и слушали целенаправленно! Но зачем?! С какой целью?! Догадка, пришедшая мне в голову, попахивала дурдомом, и я побоялась облекать ее в слова. Уж слишком это было страшно.

— Следующий! — объявила Светлана с порога.

Я торопливо поднялась со стула.

— Если не возражаете, пойду я.

— Не возражаем, — откликнулся мужской голос.

Я посмотрела на Глеба и сказала:

— Я буду ждать тебя в номере.

Глеб молча кивнул.

В холле меня дожидался человек в сером корректном костюме. Я уселась напротив него, окинула взглядом малоприметное лицо, самой замечательной частью которого были глаза.

Глаза обладали способностью вцепляться в лицо собеседника намертво, как зубы пираньи. И вырывать из глубин чужих зрачков все утаенные мысли.

— Здравствуйте, Екатерина Алексеевна, — вежливо поздоровался незнакомец.

Я не удивилась тому, что он знает мое имя и отчество, хотя мы никогда раньше не встречались. Меня в этом отеле больше ничто не могло удивить.

— Добрый день, — ответила я.

И вдруг заметила, что в боковом кресле сидит еще один мужчина. Вот только его лица я разглядеть не смогла. Нарочно или нет, мужчина сел так, чтобы огромный куст неизвестного мне растения полностью скрывал его от посторонних глаз. Я видела только руку, лежавшую на подлокотнике кресла. В руке была зажата дымящаяся сигарета.

Заметила я еще одну подробность. На безымянном пальце мужчины было тонкое обручальное кольцо. Причем, снять его не было никакой возможности: очевидно, палец с возрастом стал толще, и кольцо врезалось намертво.

— Екатерина Алексеевна, давайте начнем с самого начала. Зачем вы приехали в город?

Я вздохнула. В конце концов, в галерее я больше не работаю, так что соблюдать конфиденциальность не обязана.

— Я приехала по приглашению одного нашего заказчика. Его интересовали картины, выставленные на продажу в нашей галерее.

— Фамилия заказчика?

— Ерохин.

Следователь сверился с записями в блокноте.

— Так, — сказал он. — Все верно.

Меня охватило раздражение:

— Если вы и так все знаете, зачем спрашиваете?

— Проверяем вашу правдивость, — ответил следователь с милой улыбкой.

Я не нашлась, что на это ответить. Что я, школьница, что ли, чтобы меня проверять?

— А теперь расскажите нам о ваших отношениях с Макаровым, — попросил следователь по-прежнему очень вежливо.

— Да не было у нас никаких особых отношений!

— Вот как! — произнес следователь, и глаза его вцепились в мое лицо.

Я запаниковала:

— То есть, я, конечно, бывала у него в галерее. Поймите, мне было это интересно, как профессионалу!

— Понимаю. И о чем вы говорили?

— Так. Об искусстве.

— Вы что-нибудь покупали у него в галерее?

— Нет.

— Просто разговаривали, и все?

— Все, — ответила я, решив не упоминать о нашем деловом договоре.

Во-первых, я пока никаких денег Макарову не перечислила и не отдала наличными. А во-вторых, если Макаров захочет об этом рассказать, то справится без моей помощи.

— Ну-ну, — проговорил следователь себе под нос с некоторой иронией.

Может, хотел дать мне понять, что ему известен наш договор во всех подробностях, а может, что называется, «брал меня на понт». Во всяком случае, я решила воздержаться от комментариев. И промолчала.

— Расскажите о вчерашнем дне, — велел следователь.

И я рассказала. Рассказывала подробно, не утаивая ни одной детали. То, что Макаров приходил утром в отель, видела не только я, но и Светлана. Также она видела, что Макаров дожидался Палянского и что они ушли под ручку, как добрые друзья.

Потом я рассказала о своем визите в больницу к Игорю. Мне показалось, что упоминание об Игоре заставило следователя как-то подобраться.

— И как его здоровье? — осведомился он заботливо.

— Игорь поправляется.

— Он передвигается самостоятельно?

— Конечно! — ответила я с удивлением.

— То есть, практически оправился от недомогания?

— Мне кажется, да, — начала я и тут же остановилась. Посмотрела на следователя и спросила:

— Вы хотите сказать, что Игорь напал на Макарова? Господи, да ему-то это зачем?!

Я хотела добавить, что Игорь еще понятия не имел о том, что «Солнце ночи» украдено из тайника, но вовремя спохватилась и прикусила язык. Я не должна упоминать, что видела это проклятое украшение! Ни за что не должна! Почему-то мне кажется, что вся эта заварушка началась именно из-за странного камня, дающего человеку силу богов. И любое упоминание о нем может стоить мне головы.

— Что вы делали потом? — перебил мои мысли голос следователя.

— Вернулась в отель. Читала детектив до вечера.

— А потом?

— Потом мы с Глебом вышли прогуляться.

— Во сколько это было?

Я задумчиво приподняла брови:

— Так, дайте подумать. Уже начинало темнеть. Значит, было часов восемь, не меньше.