— Думаю, да.

— Кто?

— Тот, кому он пытался его продать.

— Палянский?

— Не факт. Откуда у режиссера такие деньги?

— А разговор с Ольгой? — напомнила я. — Он ей велел срочно звонить в Москву, чтобы оттуда выслали крупную сумму!

Глеб хмыкнул:

— Откуда нам знать, что Палянский называл крупной суммой? Может, ему на отдых не хватало! На рестораны, на девочек, на аренду лимузина… Не забывай: этот отель — дорогое место!

Тут вернулась официантка, и мы замолчали. Я смотрела, как девица расставляет на столе посуду, и едва сдерживала нетерпение. Скорее бы она ушла!

Наконец официантка пожелала нам приятного аппетита и удалилась. Я открыла рот, чтобы снова пошептаться с Глебом. Но он поднял руку и попросил:

— Антракт! Ладно? Умираю от голода!

Я облокотилась на спинку стула и задумалась. Вот, значит, как. Глеб не уверен, что камень предназначался для продажи Палянскому. Ну, вообще-то, он прав. Своих денег у режиссера нет. Он живет на то, что сможет выдоить из Ольги. Интересно, не хотела ли Ольга сама приобрести этот странный камешек? Может, Палянский потребовался Макарову как посредник в переговорах между ним и Ольгой? Эта версия тоже имеет право на существование. В конце концов, Ольга — женщина состоятельная. И сама распоряжается своими деньгами. Я взяла чашечку, сделала осторожный глоток. О! Отличный кофе! Только очень горячий.

Хорошо. Пускай покупателем был не Палянский. Но именно его дожидался Макаров утром в холле отеля! И увел режиссера с собой на улицу, не стал вести переговоры, сидя в удобном кресле! Выходит, знал, что разговаривать в этом отеле небезопасно?

А дальше было вот что: Макаров о чем-то договаривается с Палянским, садится в моторку и плывет к Синицкому. Широким жестом отдает Альберту свою долю пая, распивает с ним бутылочку. А во время импровизированного банкета незаметно крадет камень из того тайника, куда его спрятал Глеб. Меня мучил один вопрос: почему это произошло только вчера? Я имею в виду кражу камня. Если Глеб прав и номера прослушиваются — а я думаю, что это правда, — почему этот камень не был похищен раньше?

Я посмотрела на Глеба. Глеб наворачивал салат из свежих овощей. Поймав мой взгляд, он покраснел и невнятно извинился:

— Прости. Я голодный, как волк.

— Глеб, когда вы с Игорем обсуждали место тайника? — спросила я.

Глеб возвел глаза к потолку. Что-то прикинул:

— Накануне приезда Палянского. Да, точно. Игоря вечером увезли в больницу, а буквально за час до этого мы договорились, что я спрячу камень на яхте. И место оговорили.

— Где была яхта все это время?

— В море. Альберт любит спать на свежем воздухе.

— Значит, на берег он вернулся только вчера? — спросила я.

— Ну да! Альберт забрал меня рано утром, и мы снова пошли в море!

— Выходит, ни у одного человека просто не было возможности подобраться к камню незаметно!

— Ну, в общем, да, — не стал спорить Глеб.

— А камень нужно было срочно забрать, — продолжала я рассуждения. — Поэтому Макаров придумал специальный предлог: нарисовался у вас на яхте с предложением мира. Так?

— Пожалуй.

— А забрать камень так срочно нужно было потому, что за ним приехали, — продолжала я. Меня обуяло вдохновение. — За ним прилетел человек. Причем, очень влиятельный человек. Настолько влиятельный, что он может присутствовать на официальных допросах. И при этом старается, чтобы никто не увидел его лица. Ты понимаешь?

Глеб перестал жевать и отодвинул тарелку.

— Черт, ты подтверждаешь мои опасения, — сказал он. — Мне тоже казалось, что номера слушают профессионалы. Выходит, они знали о существовании камня.

— Более того: они знали, что вы с Игорем его разыскиваете! — сказала я.

— Да, конечно. Значит, они предоставили нам возможность отыскать камень, из наших разговоров в номере узнали, что я спрятал его на яхте. А когда за камнем прилетел человек «сверху», Макаров прибыл на яхту Альберта с бутылкой водки. Напоил хозяина и незаметно утащил «Солнце ночи».

— Вот именно! Вспомни: я тебе рассказывала, как двумя днями раньше Макаров чуть не подрался с Альбертом в летнем кафе! Наверняка тоже не просто так!

— Он думал, что Альберт в курсе! — подхватил Глеб.

— А Альберт ни сном ни духом не знал об этой вашей находке! Но стал догадываться о ней именно после разговора с Макаровым! Помнишь, ты говорил, что он тебя расспрашивал?

Глеб кивнул.

— Что же получается? — спросил он растерянно. — На «Солнце ночи» поступил госзаказ?

— Вполне возможно, — ответила я. — Представляешь, какая полезная игрушка: цепляешь камень на шею нужному человеку, и он прослушивает мысли партнеров по переговорному процессу!

Глеб скомкал бумажную салфетку и бросил ее на стол.

— Ты не должна со мной встречаться, — сказал он.

— Почему? — удивилась я.

— Потому, что если это так, то люди, знающие о возможностях камня, станут ненужными свидетелями.

— Поздно, Глеб, — ответила я. — Наверху уже известно, что я видела «Солнце ночи».

Глеб с силой растер небритые щеки. Первый раз за все время нашего знакомства я видела его небритым. Но ему шла даже эта неряшливая щетина. Неудивительно, что официантка на него засмотрелась.

— Черт, черт, черт! — пробормотал он с ожесточением. — И я втянул тебя в это дерьмо! В эти шпионские игры! И с кем? С такими противниками, которые нас переедут и не заметят!

— Ты меня ни во что не втягивал, — спокойно ответила я. — Ты не виноват, что я увидела камень на шее Игоря. Ты не виноват, что я до него дотронулась. Так что перестань, ради бога, заниматься самоедством. Нам нужно сходить к Игорю, объяснить ему ситуацию. Не дай бог, он ляпнет что-то про камень… В общем, мы должны его предупредить.

— А тортик? — взволновался Глеб. — Я хочу тортик!

Я придвинула к нему тарелочку с куском вишневого торта.

— Ешь, обжора! А я, пожалуй, выйду на улицу. Здесь душновато. Справа от кафе магазин сувениров. Я пойду посмотрю, чем торгуют. Хорошо?

Глеб, уже набивший рот пирогом, быстро закивал. Я тихо рассмеялась и вышла из кафе.

Кто бы мог подумать, что господин Браницкий такой обжора!

Сувенирная лавка рядом с кафе не блистала разнообразием товаров.

Господам отдыхающим предлагался стандартный набор безделушек: морские раковины, ожерелья из ракушек и искусственных кораллов, поделки из янтаря и картины местных художников, изображавших море на закате. Или на рассвете, кому как больше нравится.