Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти переходы никогда не заканчиваются, поскольку внутригрупповой отбор не исключается, а только подавляется. Некоторым генам удается изменить правила мейоза в свою пользу. Поэтому теперь рак начинает рассматриваться как эволюционный процесс, происходящий внутри особей, в результате которого определенные гены достигают своей цели за счет других, что приводит к трагическим последствиям для всей группы в целом.
Интервью. От альтруизма к новому Просвещению
Э. O. Уилсон является праотцом социобиологии. В интервью 2012 года для New Scientist он рассказал, что групповой отбор – это основной двигатель эволюции. Уилсон является заслуженным профессором Гарвардского университета. Он написал 25 книг, среди которых – революционная «Социобиология» (1975), «Совпадение» (1998), а также призеры Пулитцеровской премии «О природе человека» (1978) и «Муравьи» (1990).
– В 2010 году вы участвовали в резонансных научных дебатах о причинах эволюции таких социальных признаков, как альтруизм. Почему это важно для простых обывателей?
– Современные научные достижения позволяют нам связно ответить на вопрос, кто мы и откуда мы пришли. Но для этого потребуется найти ответ на два других фундаментальных вопроса. Во-первых, для чего нужна развитая социальная жизнь и почему она так редка? И, во-вторых, что за движущие силы позволили ей образоваться?
Эусоциальность – это явление, при котором некоторые особи снижают свой репродуктивный потенциал для воспитания потомства других. Она лежит в основе самых развитых форм социальной организации и доминирования социальных людей и насекомых. Основополагающей идеей для объяснения эусоциальности послужила теория родственного отбора, или совокупной приспособленности, в соответствие с которой уровень сотрудничества особей обусловлен степенью их родства. Это мнение какое-то время вызывало у меня ряд вопросов. Стандартный естественный отбор проще и лучше. Люди рождались в результате многоуровневого отбора: индивидуальный отбор взаимодействовал с групповым отбором, либо племена конкурировали между собой. Нам столько всего еще предстоит понять.
– Как этому поможет лучшее понимание многоуровневого отбора?
– Мы должны рассматривать себя как продукт этих двух взаимодействующих и часто конкурирующих уровней эволюционного отбора. Наложение индивидуального отбора на групповой дает нам общество, члены которого сочетают в себе альтруизм и эгоизм, нравственность и грешность. Если взглянуть на ситуацию под таким углом, то мы получим простой ответ на вопрос, почему человеческое существование основано на противоречивых эмоциях. Мне кажется, этим также объясняется наша невозможность толково решать свои проблемы, особенно на международном уровне.
– То есть все сводится к конфликту между признаками, приобретенными в ходе индивидуального и группового отбора?
– Да. И лучше всего это прослеживается в сложности с гармонизацией различных религий. Нам стоит признать, что религиозные распри не являются следствием различий между людьми. Речь идет о конфликтах между историями создания. Существуют причудливые мифы о сотворении мира, и в каждом из них есть верующие, убежденные в правоте своей истории, что, по их мнению, делает их лучше остальных людей. Это подпитывает наши фанатичные стремления к формированию групп, завоеванию территорий и яростному сопротивлению в ответ на любое вторжение или угрозу нам, нашему племени и нашей особенной истории создания. Столь ярко выраженные инстинкты могли развиться только благодаря групповому отбору: одно племя против другого. В моем понимании, характерные черты религиозности являются логическим результатом именно этого уровня биологической организации.
– Можем ли мы как-то обуздать свои «племенные» инстинкты?
– Я считаю, мы уже готовы к созданию более человеко-ориентированной системы взглядов. Это может прозвучать так, как будто я защищаю науку и технологии. Быть может, так оно и есть, ведь мы живем в технологическом веке. Не знаю, как еще людям выйти из проблем, порожденных трибализмом и организованными религиями, кроме как стать более честными и ясно осознающими свою сущность. В настоящее время мы живем в том мире, который Карл Саган правильно назвал миром, полным демонов. Мы создали целую вселенную «Звездных войн», но не избавились от палеолитических эмоций, средневековых институтов и богоподобных технологий. Это чревато.
– Перейдем от глобальных вопросов к братьям нашим меньшим… Я не могу взять интервью у общепризнанного эксперта по муравьям и не просить: а есть ли у вас фавориты?
– Да, есть. Это муравей рода Thaumatomyrmex. За все мои путешествия я столкнулся только с тремя особями. Это очень редкий вид. У них на челюстях есть зубы, похожие на вилы. Эти зубы чрезвычайно длинные, а при смыкании челюстей закрываются внахлест. Зубы как минимум одного вида смыкаются за головой. Так чем же питается этот монстр? Для чего ему такие зубы? Мне захотелось узнать, поэтому я обратился к молодым специалистам в данной области, в особенности из Южной Америки, где был обнаружен данный вид.
В конце концов они нашли ответ: муравей питается многоножками отряда Кистевики (Polyxenida). Это мягкотелое, но щетинистое животное – как дикобраз. Таким образом, муравей вонзает длинный шип сквозь щетину и обездвиживает добычу. Вначале мы не заметили, что [на некоторых конечностях] у самого муравья имелись небольшие и жесткие щетки. Члены колонии пользовались ими для очистки многоножек от щетинок – как при ощипывании курицы. Затем добыча делилась на части. Эти муравьи – мои явные фавориты.
Обычный человек вряд ли поймет, почему биологов интересует происхождение альтруизма. Но, похоже, что эта тема разжигает самые горячие споры в науке.
Эволюция альтруистичных признаков (отказ от собственного размножения для выращивания чужого потомства) объясняется родственным отбором. Согласно этой теории, помогая родственникам, вы увеличиваете распространение ваших общих генов, а общее благо в данном случае компенсирует отсутствие собственных отпрысков. Все дело в генах, а не в обладателях генов или группах, в которых эти обладатели живут. Эта идея воплотилась во всемирно известной метафоре Ричарда Докинза об эгоистичном гене.
Поэтому, когда Дэвид Слоан Уилсон и другие ученые возродили идею группового отбора, они столкнулись с яростной реакцией со стороны биологов из генно-ориентированного лагеря Докинза. Затем последовало еще большее негодование в ответ на статью, написанную Э. О. Уилсоном в 2008 году. В своей публикации биолог объяснял, почему родственный отбор не является решающим фактором в эволюции стерильных рабочих особей. Он заявлял, что после образования полностью эусоциальных колоний, в которых королеве-матери в гнезде помогают не воспроизводящие потомства особи, их развитие не стоит на месте, а продолжает эволюционировать за счет группового отбора, поскольку способные к сотрудничеству группы успешнее других.
Это заявление также спровоцировало резкую критику со стороны многих биологов. Например, Ричард Докинз в своей статье для New Scientist указал на недостатки «вводящего в заблуждение» термина «групповой отбор» и добавил, что «генный отбор – это единственное, что на самом деле важно» (см. интервью в конце этой главы). Свою статью Докинз закончил словами: «Очевидно, что странная увлеченность Уилсона „групповым отбором“ всем давно известна – к несчастью для биолога, которого по праву считают авторитетом».
