И весь этот год я буду шлифовать свои навыки, отрабатывать их на практике, свыкаться с ними. Даже охотиться не придется, трофеев должно хватить. Особенно если заберу те, что на крыше остались.

Соблазнительная идея. Весьма соблазнительная…

Но нет, будем считать, что это не мозги нашептали, а гормоны сообща с ленью тянут на дно. У меня ведь есть план. Четкий план. Я следовал ему и следую. Все рассчитано до мелочей.

И в этом плане нет места для целого года, потраченного на идеальное развитие всех возможных параметров. Пусть даже развитие будет происходить в столь прекрасной обстановке.

Ингармета я нашел на центральной площади Верхнего города. Самое обширное, ничем не застроенное пространство в этой части Хлонассиса. С одной стороны ее ограничивала резиденция Данто и примыкающий к ней сад, где я впервые за все проведенное здесь время увидел деревья. С трех других возвышались особняки младших членов клана и привилегированных шудр.

Правда, шудр лишь по названию. Как я понял, Данто были настолько ничтожными аристократами, что даже не самую полноценную клятву принимать не могли. Ритуал для слуг у них был не более чем пустой формальностью, нарушение договора не грозило неминуемо нехорошими последствиями.

Вождь степняков восседал на высоченном походном троне, установленном на подвижной платформе, устеленной роскошными коврами. На этих коврах, поджав под себя ноги, сидели лучшие военачальники, приближенные особы и самые серьезные ханы. Внизу со всех сторон в две шеренги выстроилась особая охрана, набранная из сыновей степных лидеров, которые наивно мнили себя полноценными аристократами. Периметр площади в такие же две шеренги перекрывали обычные воины, но непременно чем-то отличившиеся в боях.

Рядовым воякам тут не место.

Из-за трона раздавалась незатейливая мелодия. Играли музыканты, скрывавшиеся за платформой. Там же коноводы держали лошадей степной знати. Да и конь Ингармета там же, я уже научился его узнавать.

В общем, по-степному роскошно устроились. Богато с виду, при этом под чистым небом, а не под крышей, и куда ни взгляни, увидишь прекрасные здания захваченного города.

Степняки лениво таращились на очередное зрелище, организованное их «массовиками-затейниками». На площадь приволокли тяжелую телегу, поставили на нее обрезанные на манер угловатых шестеренок колеса, загрузили обнаженными дочерьми и женами самых богатых городских семейств, включая побочные ветви Данто. В повозку впрягли выживших глав этих самых семейств. Пара горбунов и карлик, крутясь вокруг изможденных мужчин, то и дело обрабатывали их плетьми, заставляя катать барышень по кругу.

Повозка подпрыгивала из-за неровных колес, ее немилосердно шатало. Пассажирки едва не вываливались, их отцы и мужья обливались потом и кровью.

Увидев это, я поморщился. Да, это не самое неприятное, что мне довелось здесь наблюдать, но это не означает, что зрелищем я доволен.

Охрана внешнего и внутреннего кольца торопливо расступалась еще на подходе. Чтобы так прытко на меня реагировать, им хватило одного раза, когда Ингармет лично обезглавил парочку воинов, которые, по его мнению, чересчур замешкались. Как я понял, именно эти бедолаги попались ему под руку не случайно. Очередной незатейливый повод расправиться с неблагонадежными, или жестко проучить их семьи. Я не виноват в этих зверствах, но тем не менее у меня тогда здорово упало настроение.

Да и вообще оно неважнецкое. Чем я ближе к этой площади, тем тяжелее на душе.

Очень уж много нехорошего здесь происходило.

Остается порадоваться, что много лет назад я попал в чахлое тело наследника почти уничтоженного клана Равы, а не в здешние степи. Мне бы тут несладко пришлось. Люди, которые среди всех вариантов выбирают самый жестокий, не кажутся мне достойными кандидатами в друзья.

Но друзей и на Земле не выбирают, и здесь. Вот и сейчас все это сборище – как раз любезные друзья. Вон как заулыбались угодливо при моем приближении. Дожив до таких лет в столь непростой обстановке, ханы не могли не заметить, что Ингармет выделяет меня особо. Причины этого отношения им неизвестны, но это не мешает оказывать мне знаки внимания.

Увидев меня, Ингармет оказал один из тех знаков внимания, которые по местным меркам – почти неслыханные. Поднялся с трона, чуть спустился, взмахнул рукой. Появившиеся неизвестно откуда слуги в десять секунд застелили нижнюю ступень красным ковром, поверх которого уложили бархатную ткань.

Вождь указал на приведенное в порядок подобие скамейки:

– Присаживайся, друг мой Гер. Как твое самочувствие сегодня?

– Прекрасно, – коротко ответил я, принимая приглашение.

Ингармет уселся рядом и, лениво наблюдая, как троица истязателей под добродушный хохот ханов и прочих зрителей хлещет несчастных горожан, еще неделю назад свысока поглядывающих на мир, тихо произнес:

– Я думал поговорить с тобой позже. Именно это я имел в виду, когда передавал свою просьбу. Сожалею, что ты неправильно меня понял.

– Нет, я все понял правильно. Извини, но не люблю терять время, – ответил я столь же тихо и спросил: – Обязательно вести себя с ними вот так? Почему просто не убьешь?

Ингармет пожал плечами:

– Друг мой, да кто я такой, чтобы приказывать самой степи? У нас так принято. Всегда так поступали. Те, кто примкнул ко мне, возвысились, те, кто не мешал, ничего не потеряли. Ну а эти… У нас такая земля, у нас иначе нельзя. Посмотри, как искренне радуются мои люди. Пока эти коршуны так радуются, они не ударят мне в спину. Так какой смысл возражать против древних обычаев?

То, что Ингармет не вполне степняк, я уже знал. Успел неоднократно пообщаться. Владыка степи в детстве попал на восток, когда его чудом выжившая мать спасалась от убийц. Как дочь народа гор, отданная замуж за одного из ханов, она нашла там убежище. Потом смогла отправить сына в цивилизацию, где он получил сносное образование и набрался неординарного по местным меркам жизненного опыта. Также обзавелся кое-какими знакомствами среди полезных людей. Все это помогло ему расправиться с врагами семьи по возвращении. Ну а дальше он двигался шаг за шагом все выше и выше, по крови и головам, подчиняя своей воле степной народ. И сейчас поставил последнюю точку в завоевании полуострова – взял Хлонассис.

Стараясь больше не смотреть на истязание завоеванных, я сказал:

– Так понимаю, ты снова хочешь намекнуть о снятии клятвы? Или прямо попросить об этом.

Поиграв челюстью, Ингармет кивнул:

– Клятва давит. Я даже жалею иногда, что выбрал ее, а не смерть. Но я не стану просить. Я не глупец, я понимаю, что у тебя нет причин забирать ее. Тебе выгодно, чтобы я был под тобой, чтобы не смел даже помыслить пальцем тронуть. Хотел бы и я принимать такие клятвы…

– Тогда о чем ты собирался поговорить? – не понял я.

– Что ты хочешь? Какие твои планы? – без заминки спросил степняк.