Виноградову не нужно было ничего объяснять. Он слишком любил ее, чтобы не понимать истинной причины разрыва. Гоша был уверен, что в сознании Ксении он навсегда связан с трагедией, произошедшей в тот страшный августовский день. Он не нужен ей ни как спаситель, ни как опора, ни как любовник, муж, друг. Он — косвенный виновник того, что случилось, и никто не переубедит его в обратном. Для Ксении его больше не существует. Он остался там, где им было хорошо, где они любили друг друга, а она стремительно бежала прочь. Свыкнуться с этим Гоше было тяжело, но он призвал на помощь всю свою гордость и самолюбие. Он полностью ушел в работу над дипломом, стал чаще встречаться с Борисом и компанией однокурсников, где умели весело проводить время. Похоронив мечты о Ксении, Гоша решил, что его сердце свободно, но не открыто для нового чувства. Он стал предаваться любовным утехам без обещаний, признаний и планов на будущее. Виноградов решил жить настоящим, где был он, мама, учеба и никаких лирических осложнений. Ему нужно было время, чтобы однажды встретить хозяйку своего сердца.

Ксения же выбрала неожиданный способ освободиться от мыслей о Гоше и покончить с проблемами, которые, кроме нее самой, решать было некому. Ей было непросто делать шаг в никуда, опираясь на снисходительно протянутую руку Риты Масловой. Но это был ее осознанный выбор. Рядом с Ритой она чувствовала себя более раскованной, способной на поступок, отчаянной. Ксения боялась, что в той жизни, где не будет Гоши, ей достанется роль безутешной, несчастной, потерянной девушки. Однако все сложилось совершенно иначе. Рита Маслова открывала для нее новую главу, не давая своей неожиданной подруге скучать и задумываться о прошлом. Это была совершенно другая жизненная полоса. Обычно говорят о черной, белой. Нет, она не имела определенного цвета. Здесь было другое. Полоса отчаянного бесстыдства и отречения от «старого мира», вседозволенности и чувственности, а также познание себя.

В одиночку трудно было бы так резко перестроиться и при этом чувствовать себя уютно, на своем месте. Ксения понимала, что ей необходима подруга. Кандидатура на это пустующее место нашлась практически сразу — Маслова. Рита с некоторых пор перестала вызывать у Ксении отрицательные эмоции. Обе стали присматриваться друг к другу внимательнее обычного. В это было трудно поверить, но, как потом призналась Рита, она сразу почувствовала перемену в отношении к ней со стороны Ксении. Сближение произошло стремительно. Начались практически каждодневные приключения, в которых девушки теперь участвовали вместе. Ксения удивлялась тому, что происходило: никогда раньше она не думала, что эта рыжеволосая, голубоглазая бестия окажется в числе ее знакомых. За четыре года учебы они никак не соприкасались. Ксения испытывала брезгливость и презрение к ней, так свободно и легко рассказывающей о своих похождениях, встречах с мужчинами, легком отношении к сексу. Слово «аморально» казалось Ксении очень слабым, когда речь шла о Рите. Скорее «архиаморально», убийственно грязно и позорно для девушки. Однако, вернувшись в университет после выписки из больницы, Ксения почувствовала непреодолимое желание сблизиться с Ритой. Для чего? Этот вопрос оставался где-то на заднем плане воспаленного сознания Ксении. Она должна была если не подружиться, то попытаться навести мосты с этой будоражащей ее воображение девчонкой. Она вдруг невообразимо заинтересовала ее. Боясь, что ей откажут в дружеских или хотя бы приятельских отношениях, Ксения не сразу нашла в себе смелость сблизиться с Ритой. Как ни странно, та сразу приняла Широкову в свой круг. Ксении показалось, что ее словно ждали, удивляясь долгой нерешительности.

Они ничего не рассказывали друг другу — никаких воспоминаний из прошлой жизни. На этом настаивала Ксения, а Рита была двумя руками «за». Будто не было у обеих двадцати прожитых лет.

— Считай, что я родилась в августе этого года, — серьезно глядя в карие глаза Риты, сказала Ксения в одну из их первых осторожных бесед.

— Договорились. Значит, будет к тебе особо трепетное отношение, как к грудному младенцу, — засмеялась Рита, открывая два ряда ослепительно белых зубов. — Со своей стороны я готова отвечать на любые вопросы.

— Пока не собираюсь ни о чем тебя спрашивать, — Ксения считала, что не должна лезть подруге в душу.

Сама она не собирается откровенничать. В такой ситуации нечестно требовать полной искренности от Риты.

— Пока? — засмеялась та. — Значит, есть надежда, что мы станем дружны.

— А ты этого хочешь?

— Мне казалось, что ты едва терпишь мое присутствие, — не отвечая прямо на вопрос, медленно произнесла Рита. — Сейчас ты говоришь о дружбе. Кто знает, может быть, очень скоро ты скажешь, что я — твоя самая близкая подруга. Мне бы это понравилось.

Ксения ничего не ответила. Она повела бровями и внимательно посмотрела в карие глаза Риты: они ответили ей едва заметным превосходством, чуть насмешливо, но добродушно. От нее исходила неподдельная доброжелательность и желание общаться. Рядом с Масловой Ксения чувствовала себя спокойно. Она видела в ней родственную душу, которая все понимает без долгих объяснений. Это было то, что нужно. Улыбнувшись, Ксения подумала, что никогда и никто не должен открываться до конца. Все самые искренние откровения — сиюминутная бравада, всплеск эмоций, а значит, все равно остается что-то сокровенное, недосягаемое для самых доверенных лиц. Это касается и мужчин, и женщин, здесь нет разницы — человеческая природа в этом вопросе не делает акцента на пол. Каждый — вещь в себе. И зачастую сам открываешь что-то совершенно неожиданное.

Наверное, серьезное выражение лица Ксении не вязалось с улыбкой, которую она старательно удерживала кончиками губ. Рита смотрела на нее серьезно, словно угадывая мысли своей новоиспеченной подруги.

— Кто же ты на самом деле, Ксения Широкова? — прикуривая, спросила Маслова.

— Я бы не торопилась с ответом, — уклончиво ответила Ксения. — А ты?

— Сейчас я проводник. Твой проводник в мир хорошо оплачиваемых удовольствий. Дорожка протоптана, так что тебе в какой-то мере должно быть легче. Начинаешь не с нуля.

— У тебя есть какие-то условия?

— Нет. Разве только — пожелание.

— Слушаю.

— Поменьше раздумий и разборок прошедшего дня, — глубоко затянувшись, произнесла Рита.

— А как насчет планов?

— Они должны быть грандиозными!

Ксения кивнула, боясь, что Рита спросит ее о них. В этом пока был абсолютный пробел. Единственное, чего хотела Ксения, стать на ноги, обрести независимость. Ей нужно было заботиться о себе, маме, зная, что, кроме нее, никто этого не сделает так, как должно. Прислушавшись к себе, она выбрала путь для решения своих проблем. Еще месяц назад ей в голову приходили совсем другие мысли, другие планы. Но крутой вираж, уготованный ей судьбой, резко изменил все. А может быть, просто разбудил то, что давно и безуспешно пыталось прорваться наружу? Ксения не верила, что человек в состоянии так круто измениться за короткий промежуток времени. Она хитро сощурилась: нет, она осталась прежней. Она позволила себе быть самой собой.