Глубоко вздохнул и перевел с детства знакомые слова:

— В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет…[105]Это перевод на латынь-вульгату первого дня Творения. Перевод не с греческого, а с древнееврейского, — сказал он старику.

— Совершенно верно, — согласился брат Тимоти. — Это лишнее подтверждение давно известному историческому факту — большинство религиозных документов в Средневековье начинались с молитвы или библейской цитаты. А теперь попробуйте использовать ключ, то есть вашу золотую проволоку, и диктуйте мне, что у вас будет получаться.

Он достал из ящика стопку бумаги и карандаш.

Холлидей придвинул стул поближе к столу. Пэгги, сгорая от любопытства, заглядывала ему через плечо. Спустя минуту подполковник смог произнести первые слова сообщения, пролежавшего неуслышанным более восьмисот лет.

— Преподобному Отцу во Христе и всем нашим друзьям во французском королевстве, которым должно прибыть это послание: вот слова епископа Уильяма де Рошфора, вице-приора ордена Храма. Слушайте и примите во внимание…

— Получается! Ключ работает! — воскликнула Пэгги. — Продолжайте, Док!

К тому времени, когда Холлидей закончил перевод и брат Тимоти записал на бумаге полный текст секретного сообщения, начало смеркаться. Ко всеобщему удивлению, письмо напоминало стих.

В черных водах твердыни Паломника,

В безмолвии стен священных

Тайного знания пленник

Серебряный свиток отыщет.

И гласом Саладина-покойника

Нас в новую битву покличет.

— Крепость Паломника — это еще одно название замка Пелерин, — сказал брат Тимоти.

— Все это очень поэтично и красиво, — заметила Пэгги. — Но что это означает?

— Я думаю, — подвел черту Холлидей, — это означает, что дальнейший наш путь лежит в Святую землю. Мы едем в Израиль.

— Интересный рассказ, — сказал Раффи Вануну, профессор средневековой археологии Еврейского университета Иерусалима.

В свои пятьдесят — плюс-минус пара лет — он выглядел записным сердцеедом: вытянутое резкоочерченное лицо выдавало смесь иудейской и арабский крови; черные волосы с примесью седины на висках; резкие волевые складки, тянущиеся от крыльев носа к уголкам рта; загорелая обветренная кожа выдавала человека, который много времени проводит под палящим солнцем пустыни.

Пэгги Блэксток и Джон Док Холлидей сидели в удобных креслах за столом напротив профессора Вануну в его университетском кабинете, закончив краткий рассказ о своих приключениях, начиная с отъезда из Соединенных Штатов. Ну, разве что умолчав о трупах, возникших по ходу расследования.

— Напомните мне еще раз, почему моя скромная персона вызвала ваш интерес? — улыбнулся профессор.

— Мы нашли вашу фамилию в электронной переписке моего дяди, — ответил Холлидей. — О вас писал Стивен Брейнтри из университета Торонто.

— Я давно знаю Стивена, — кивнул Раффи. — Королевский музей Онтарио — научное заведение экстракласса. Вашего дядю я, к сожалению, знал только по научным трудам.

— Профессор Брейнтри отмечал, что вы очень много знаете о замках крестоносцев, — сказала Пэгги.

— Не так уж и много. — Вануну лучезарно улыбнулся.

Холлидей внутренне ощетинился, заметив слишком явный интерес израильского профессора к журналистке. По его мнению, это выглядело смешно: Вануну по возрасту годился ей в отцы.

— Нас, в частности, интересует замок Пелерин, — прямо заявил подполковник.

— Крепость Паломника, — кивнул Вануну. — Да, я писал статью о ней. Замок мощнее, чем Крак-де-Шевалье в Сирии. Он никогда не был взят на протяжении двухсотлетних войн. Ни штурмом, ни осадой. Последний оплот рыцарей-тамплиеров в Святой земле.

— Нам нужно попасть туда, — сказала Пэгги.

— Боюсь, мисс Блэксток, это невозможно.

— Пэгги, — произнесла она, одаривая его точно такой же улыбкой, какую получила минутой раньше.

— Хорошо, Пэгги, — промурлыкал профессор.

— В чем проблема? — спросил Холлидей.

— Нужно специальное разрешение. Это закрытая военная зона. «Шайетет 13»[106]использует замок как учебный полигон.

— «Шайетет 13»? — удивилась журналистка.

— Израильский вариант «морских котиков», — пояснил подполковник.

— На самом деле, в точности наоборот, — возразил Вануну. — «Шайетет 13» создан раньше «котиков» в тысяча девятьсот сорок девятом году. Насколько я помню, «морских котиков» организовали в начале шестидесятых.

— Вы там служили? — заинтересовался Холлидей.

— Я паршивый пловец, — усмехнулся профессор.

— А чем вы занимались три года?

— Три года? — вмешалась Пэгги, ничего не понимая в их быстрой перепалке.

— Воинская повинность, — сказал подполковник.

Он злился на себя. В особенности на собственную неприязнь к израильскому профессору, возникшую из-за его улыбочек.

— Немного больше, — покачал головой Вануну. — Восемь лет. Хель Модиин. АМАН.[107]

— Армейская разведка, — уважительно произнес Холлидей. Наконец-то Раффи сумел произвести на него впечатление.

Профессор бросил на Джона пристальный взгляд и откинулся на спинку кресла.

— Вы много знаете о вооруженных силах, мистер Холлидей.

— Док Холлидей. И подполковник. Я преподаю военную историю в Вест-Пойнте.

— Тогда вы главнее меня, — снова усмехнулся профессор. — Я дослужился всего лишь до майора. — Он рассмеялся. — Может, нам стоит сравнить докторские дипломы? Посмотрим, кто раньше получил ученую степень.

— Думаю, не стоит, — покачал головой Холлидей. — Если вы служили в АМАН, то, возможно, смогли бы потянуть кое-какие ниточки, чтобы облегчить нам доступ в замок?

— Возможно, и мог бы… Если заглянуть в несколько кабинетов. Но как я объясню ваше желание попасть в Пелерин? Американские туристы ищут сокровище? — Он скривился. — Нет, в самом деле, Док? Боюсь, ничего не получится.