– И это вы называете ухаживанием? Дразнить меня, пока я не заболею?

– Нет-нет, хотя теперь это не имеет значения. Вы же не желаете, чтобы за вами ухаживали!

Кэтрин закусила губу, сама не понимая, злится она или забавляется. Скроив преувеличенно сердитую мину, она спросила:

– Знаете, кто раздражает меня еще больше, чем вы? Глаза Эндрю весело блеснули.

– Не знаю, но уверен, что вы мне сейчас об этом скажете.

– Никто, мистер Стэнтон. Я никогда не встречала человека, который раздражал бы меня сильнее вас.

– Эндрю. Мне повезло оказаться на первом месте.

И он улыбнулся той открытой улыбкой, которую завершали две очаровательные ямочки. Кэтрин лишь плотнее сжала губы, чтобы не отвечать такой же улыбкой. Вот досада!

Куда делось ее раздражение? Почему ей вдруг захотелось улыбнуться? Она должна быть усталой и слегка раздосадованной. Раздраженной. Почему же ей так... приятно?

Ясно одно: ей пора уходить. Она сделала шаг вперед, но Стэнтон остановил ее, легко удержав за руку. Из его глаз исчезли искры веселья. Кончиком пальца он легонько провел по ее щеке.

– Кэтрин, я считаю, мы оба пережили сегодня нечто важное.

Мурашки пробежали у нее по спине. Как этот мужчина умудряется едва заметным прикосновением пробуждать в ее теле такую мощную физическую реакцию? Нельзя же лгать себе бесконечно! Да он кажется ей неотразимо привлекательным.

Но что же ей с этой правдой теперь делать?

Современная женщина должна сознавать, что нет ничего дурного в том, чтобы время от времени проявлять немного эгоизма. Во многих жизненных обстоятельствах от женщины ждут и даже требуют, чтобы она ставила интересы других выше собственных. Во многих случаях такие жертвы вызывают восхищение, в других – кажутся безрассудством. Современная женщина должна найти возможность посмотреть в зеркало и сказать себе: «Я хочу этого, я это заслужила и собираюсь получить».

Чарлз Брайтмор. Руководство для леди по достижению личного счастья и полного удовлетворения.

– Мистер Стэнтон, мы ведь почти закончили? – спросил Спенсер в третий раз за четверть часа.

Скорчившись на грубом деревянном полу в дальней части конюшни, Эндрю обернулся на голос и улыбнулся. Спенсер стоял у тюка сена и в первый раз в жизни держал в руке метлу. Всего полчаса назад Эндрю вручил ему этот полезный инструмент. Сначала Спенсер уставился на деревянную рукоятку как на змею, но потом увлекся. От тяжелой работы на его лице поблескивали капельки пота, но он явно был удовлетворен плодами своего труда.

– Пол уже чистый, – одобрительно заметил Эндрю. – Мне осталось вколотить пару гвоздей, и можно будет начинать.

– Я хочу поблагодарить вас за то, что вы позаботились о маме после ранения.

Эндрю в этот момент забивал гвоздь. Он даже обернулся и внимательно посмотрел на мальчика.

– Я очень рад, что смог оказаться полезным, Спенсер.

– Я бы и раньше поблагодарил вас, но она ничего не говорила мне до вчерашнего дня. – Он опустил голову и вытащил из тюка травинку. – Когда она мне рассказала, я очень рассердился. И не только на нее, но и на вас. Вы ведь тоже молчали.

– Спенсер, не я должен был тебе рассказывать. Твоя мама хотела как лучше, пыталась оградить тебя от волнений. Она тебя очень любит.

– Я знаю, мы с мамой говорили об этом. Я уже не сержусь. Она обещала больше ничего от меня не утаивать.

– Это хорошо. – Эндрю встал и протянул мальчику руку. – Значит, мы по-прежнему друзья?

Спенсер, вздернув подбородок и серьезно посмотрев в глаза Эндрю, с силой сжал его ладонь.

– Друзья. Но больше никаких тайн.

Возникшее в душе чувство вины показалось Эндрю пощечиной.

Сердясь на себя, что не сможет быть абсолютно честным со Спенсером, Эндрю стал так стучать по гвоздю, словно вколачивал в его шляпку все свое недовольство.

Через десять минут работа была закончена. Эндрю поднялся на ноги полюбовался результатами. Пока Спенсер расчищал площадку от пыли и паутины, сам Стэнтон закрепил на полу в форме широкого круга три дюжины деревянных прямоугольников, каждый размером с кирпич. Да, так будет хорошо.

– Готов? – спросил он.

– Конечно, давно готов! – с жаром воскликнул Спенсер. Указав подбородком на деревянные плашки, он спросил: – А теперь вы скажете, зачем они нужны?

– Чтобы помочь тебе держать равновесие во время наших занятий боксом. Как только ты станешь твердо держаться на ногах, все начнет получаться. Дай я тебе покажу. Зацепись больной ногой за деревяшку, а здоровой делай шаг вперед, перенося на нее большую часть веса.

Спенсер попробовал. Эндрю продолжал:

– Пока ты будешь опираться на здоровую ногу, деревяшка не даст больной ноге проскользнуть и не позволит тебе упасть назад.

Спенсер несколько раз медленно согнул ногу в колене, на его лице появилась широкая улыбка.

– Да, мистер Стэнтон, очень остроумно.

Эндрю поклонился.

– Благодарю. Уверен, ты не ожидал никаких потрясений. Улыбка мальчика погасла, он явно расстроился.

– О нет. Я не...

– Спенсер, я пошутил! А теперь начнем с основ. В боксе есть два основных принципа. Что-нибудь слышал об этом?

– Бить противника и не позволять, чтобы били тебя.

– Точно. – Эндрю склонил голову набок. – Похоже, тебе очень многое известно. Ты ведь раньше этим не занимался?

– Абсолютно точно, – ответил Спенсер самым серьезным образом.

Эндрю подавил улыбку.

– Чтобы решить эти две задачи, надо знать, как нанести удар, как его блокировать и как избежать.

– Я думаю, в этом деле важна скорость, – грустным голосом заметил Спенсер.

– Конечно, важна, но не только она. Точный расчет и способность перехитрить противника имеют не меньшее значение. Если ты проигрываешь в скорости, это можно компенсировать умом. И помни: твоя цель не в том, чтобы стать самым выдающимся бойцом в королевстве. Ты должен стать таким, каким можешь быть только ты, особенным.

– А что, если я совсем не смогу?

– Если ты попробуешь и обнаружишь, что совсем не получается, тогда делать нечего. Спенсер, не каждый человек может преуспеть в любом деле, за которое берется. Тут важно попытаться. Сам я искренне верю, что ты сможешь. Если б не верил, не стал бы устраивать здесь этот круг. Может быть, я и ошибаюсь. Но тогда ты по крайней мере точно узнаешь, что бокс тебе не нравится.

– Вы... вы не будете считать меня... тупым? Дурачком? – Спенсер не поднимал глаз от земли. – Или неудачником?