Мы, однако, склонны думать, что способностью к суждению обладают не только успешные генералы, политики и бизнесмены, но и специально обученные эксперты. В сложных случаях диагноза или прогноза, когда надо выявить психически больного индивида или предсказать, совершит ли новое преступление тот, кто подал прошение о досрочном освобождении, мы доверяем экспертам. Благодаря своему опыту эксперты восприимчивы к знакам, которые люди, не имеющие специальной подготовки, могут упустить или чье значение они могут не понять. Более того, когда показания расходятся, эксперты могут воспользоваться своим опытом, чтобы решить, на что именно в данном случае следует полагаться. Так мы по крайней мере представляем себе экспертов. Поскольку большинство из нас считают себя экспертами в той или иной области (хотя бы в предсказании поведения нашего босса, супруга или ребенка), мы сделали большие вложения в создание образа эксперта с превосходными когнитивными навыками.

К сожалению, это абсолютно ложный образ. Во многих исследованиях диагностические и прогностические способности экспертов сравнивали с результатами простой механической формулы, основанной на нескольких переменных. В сущности все сводится к сравнению объективных (частотных) и субъективных методов. Значения, присваиваемые той или иной переменной, выводятся при помощи статистических методов, позволяющих предсказать наиболее правдоподобный результат. Почти без исключений формула работает ничуть не хуже, а чаще даже лучше, чем эксперт[107]. В исследовании прогрессирующей дисфункции мозга, основанном на тестировании интеллектуальных способностей, формула, полученная на основании ряда историй болезни, а затем перенесенная на новый образец, правильно идентифицировала 83 % новых случаев заболевания. Группы опытных и неопытных клиницистов идентифицировали соответственно 63 и 58 %. Более того, эксперты часто расходились во мнениях. В другом исследовании психиатры с большим опытом работы, посмотрев одну и ту же беседу с пациентом, не могли прийти к единому мнению относительно диагноза, мотиваций или чувств пациента. Некоторые психотерапевты используют для постановки диагноза сомнительные чернильные пятна. Но похоже, что пациенты для них не меньшая загадка, чем эти чернильные пятна для самих пациентов.

Эксперты ошибаются не меньше, чем простые люди, потому что игнорируют очевидные и не столь очевидные принципы статистического анализа. В одном исследовании участникам дали описание молодого человека с длинными волосами, любителя читать стихи, после чего их спросили, кем он, по их мнению, является – скрипачом или водителем грузовика. Большинство высказались скорее за скрипача, то есть проигнорировали ключевой параметр двух групп, а именно абсолютное количество индивидов в каждой из них. Водителей грузовиков в стране настолько больше, чем скрипачей (и водители грузовиков такие разные), что в действительности больше вероятность найти молодого любителя поэзии именно среди водителей грузовиков.

Еще один источник ошибок при формировании убеждений – отклонение выборки (selection bias). Пациенты в центрах диализа на удивление неохотно встают в очередь на пересадку почки. Одна из причин такой реакции в том, что все попадающиеся им пациенты с пересаженными почками – это те, кому операция не помогла, из-за чего им снова пришлось вернуться к диализу. На такого рода отклонение указывал Монтень, когда ссылался на Диагора, к которому «…показав в храме многочисленные дарственные приношения с изображением людей, спасшихся при кораблекрушении, обратились с вопросом: Ну вот, ты, который считаешь, что богам глубоко безразличны людские дела, что ты скажешь о стольких людях, спасенных милосердием? Пусть так, – ответил Диагор. – Но ведь тут нет изображений утонувших, а их несравненно больше». Точно так же психиатр, утверждающий, что ни один педофил не остановится по собственной воле, игнорирует тот факт, что он просто не сталкивался с теми, кто это сделал.

Израильские ВВС совершили менее очевидную ошибку при оценке относительной эффективности поощрения и наказания при подготовке пилотов. Заметив, что показатели летчиков улучшаются, когда их наказывают за плохие показатели, а не когда поощряют за хорошие, они пришли к выводу, что наказание более эффективно. При этом они не приняли во внимание феномен, известный как возврат в среднее состояние (regression to the mean). В любой серии событий, полностью или частично определяемых случаем, есть тенденция к тому, чтобы за крайним значением в один момент следовало менее крайнее в следующий момент. У высоких отцов рождаются дети более низкого роста, а у пилотов за плохими показателями следуют не такие плохие, независимо от поощрений и наказаний. Когда атлеты очень хорошо выступают в течение одного сезона и хуже – во время следующего, поклонники и тренеры часто говорят, что их испортил успех, тогда как на самом деле мы, возможно, наблюдаем всего лишь возврат в среднее состояние.

Ошибка игрока (gambler’s fallacy) и ее (безымянная) противоположность дают еще один пример. Приобретение страховок от землетрясения резко повышается после землетрясения, а потом стабильно падает по мере того, как память о происшествии стирается. Как и игроки, совершающие ошибку, когда верят, что красное выпадет снова, если оно выпадало несколько раз подряд, покупатели формируют свои убеждения, пользуясь эвристикой наличности (availability heuristic). Их суждение о вероятности события определяется легкостью, с которой его можно вспомнить, а недавние события вспоминаются с большей готовностью, чем более ранние события. Исчезновение эмоций с течением времени (глава VIII) также может играть свою роль. И наоборот, люди, живущие в областях, где часто бывают наводнения, считают, что вероятность наводнения в год (n+1) меньше, если оно уже произошло в год n. Как игроки, совершающие ошибку, полагая, что если красное выпадало несколько раз подряд, вероятность того, что оно выпадет снова, мала, они формируют свои убеждения, полагаясь на эвристику представленности (representativeness heuristic). Они считают (или действуют так, будто считают), что короткая последовательность событий может характеризовать более длинную, частью которой является.

Люди зачастую не могут уловить связь между случайными процессами и распределением исходов. Во время Второй мировой войны многие лондонцы были убеждены, что немцы систематически бомбили только определенные зоны города, потому что бомбы падали группами (кластерами). Они не понимали базовый статистический принцип, согласно которому кластерность генерируют случайные процессы и что бомбы, падающие кучно, в большей степени указывает на умышленный выбор цели. Факт, неизменно поражающий тех, кто с ним раньше не сталкивался, – в группе, насчитывающей по крайней мере 23 человека, вероятность совпадения двух дней рождения (день и месяц) составляет более 50 %.

Далее мы рассмотрим различные формы магического мышления (magical thinking), то есть склонности верить в возможность оказания причинного воздействия на результаты, которые человеку неподвластны. Например, люди склонны возлагать большие надежды на монету, которую еще не бросали, чем на ту, которую уже бросали, однако не разглашали результат броска. У Пруста друг рассказчика Робер де Сен-Лу был подвержен «своего рода суеверной вере в то, что верность его любовницы может зависеть от его собственной верности ей». Кроме того, люди могут не улавливать различия между диагностическим и причинным значениями. В одном эксперименте участники, которым сказали, что то, как долго они смогут продержать руки в холодной воде, служит наилучшим индикатором их продолжительности жизни, продержали руки в холодной воде дольше, чем те, кто не получил этой (ложной) информации[108]. Точно так же, используя собственное поведение для предсказания поведения других, люди могут выбрать в «дилемме заключенного» кооперативную стратегию, как будто они каким-то образом могут заставить других сотрудничать. В одном эксперименте, когда сотрудничающих участников попросили предсказать выбор их партнера по интеракциям, а также того, кто не является их партнером и связан с другим человеком, они были склонны ожидать (и в большей степени были уверены в своих предсказаниях) сотрудничество со стороны скорее своего партнера по интеракциям, чем того, кто им не был[109].