– И что же теперь делать? – спросил Александр.

– Сейчас я предлагаю пойти спать, поскольку, как говорится, утро вечера мудренее, а завтра поедемте вместе на Тверскую и вновь порасспросим всех заинтересованных лиц о том злополучном вечере. Теперь нас будет двое, кто знает, может, мы услышим что-то новое, или вы заметите то, что пропустил я.

Щеглов простился и ушёл в свою спальню, а Александр так и остался сидеть за столом. Новости, озвученные капитаном, оказались настоящим позором. Какой уж тут сон… Уже на рассвете, так и не сомкнув глаз, Александр начал собираться. Сегодня его ждали неприятные откровения членов собственной семьи. Выдержит ли он? Не потеряет лицо на этом допросе?

Для своих допросов Щеглов выбрал кабинет, где случилось то самое злополучное объяснение. Александр вошёл – и сердце его болезненно сжалось. Хотя сегодня, при свете дня, ничто здесь не напоминало о том роковом вечере.

– Вы готовы, ваша светлость? – уточнил Щеглов. Сам он уселся за письменный стол и указал Александру на одно из двух парных кресел с другой стороны столешницы. – Если готовы, то начнём с камеристки.

– Да, пожалуйста, – согласился Александр.

Задумка Щеглова была понятной: каждый, пришедший на беседу, будет сидеть напротив князя Шварценберга – глаза в глаза. С такого расстояния сложно что-нибудь скрыть от пристального взгляда. Александр устроился в кресле и приготовился ждать, но почти сразу дверь отворилась, и в кабинет вошла камеристка.

– Добрый день, фрау Гертруда, – на ломаном немецком обратился к ней Щеглов. – Проходите, садитесь в кресло напротив князя. Сегодня его светлость будет присутствовать при разговоре. Я надеюсь, что вы не будете возражать против этого?

Не соизволив ответить, женщина только пожала плечами. Александр в очередной раз мысленно спросил себя, есть ли на этом свете хоть один человек, к которому фрау Гертруда имеет слабость?

– Вы говорили, что ваша хозяйка принесла десять тысяч серебром от графа Литты, – начал Щеглов. – Уточните: за что она получила эти деньги.

– За то, что сведёт сына с внучкой этого старика. Баронесса смеялась, рассказывая о том, как они собирались действовать. Оба договорились, что будут всячески запрещать молодым людям встречаться, чтобы те поступали наоборот.

А вот это была правда – мать вела себя именно так: она изводила Александра приказами не встречаться с Юлией. Да уж, старому царедворцу Литте не откажешь ни в уме, ни в ловкости. Его задумка воплотилась в жизнь без сучка и без задоринки. Обе жертвы этой интриги попались в ловушку, как глупые дети.

Щеглов задал камеристке новый вопрос:

– Вы дали показания, что у вашей хозяйки была любовная связь с управляющим, фон Массом. Она не говорила вам, почему же тогда решила выдать за него свою сестру? Как вы считаете, баронесса охладела к этому мужчине?

– Возможно, что и охладела, – равнодушно согласилась фрау Гертруда. – Уж больше десяти лет, как она с ним спать начала. А про сестру говорила, что та, как все старые девы, мужчин боится, и её нужно выдать замуж, даже против воли. Сама же графиня Алина никогда на замужество не решится.

– Значит, моя мать хотела сестре счастья? – уточнил Александр.

– Откуда мне знать?! – равнодушно ответила женщина. – Только сестёр ваша мать не любила. Пока в Богемии жили, ни разу о них не вспомнила, а я уж служу у неё больше пятнадцати лет. А как Эрик известие привёз, что старый князь сёстрам большие деньги оставил, так баронесса совсем взбесилась. Не зря она сестру замуж за своего любовника выдала – рассчитывала на что-то.

– На что? – уцепился за слова Щеглов. – Отвечайте! Я вижу, что вы знаете больше, чем говорите. Может, это вы ударили ножом свою хозяйку? Тех десяти тысяч так нигде и не нашли!..

– Я её не убивала и денег не брала, – невозмутимо процедила камеристка. – Не знаю, что вы нашли, а что нет, только деньги хозяйка вполне могла спустить за карточным столом. Все знали, что она играет. Как только пара монет в кармане зашевелится, сразу же играть садится – больная она была на карты.

Александр чуть прикрыл веки – дал понять Щеглову, что немка права. Капитан моргнул в ответ – понял, мол, и продолжил допрос:

– Что вы знаете о причинах, по которым ваша хозяйка выдала замуж собственную сестру за своего же любовника?

– Деньги её прибрать хотела да и дом, общий для всех сестёр, заполучить, – выпалила фрау Гертруда. – Я разговор подслушала. Она заставляла Эрика жениться, говорила, что её сестра здоровья слабого, даст Бог, умрёт быстро, а они потом поженятся.

– Вы с ума сошли! – взорвался Александр. – Моя мать не могла выйти замуж за собственного управляющего. Это было ясно всем.

– Я рассказываю то, что слышала, исполняю свой долг перед покойной хозяйкой: помогаю найти её убийцу. А вы, ваша светлость, должны заплатить три талера – их покойная баронесса осталась должна – и найти мне другое место, раз полицейский начальник не разрешает мне уехать домой.

– Хорошо, я заплачу вам, – отчеканил взбешённый Александр, – а служить вы будете Александре Николаевне. Я уговорю её, а жалованье буду платить вам сам.

– Как угодно, – поджала губы немка и обратилась к Щеглову: – Вам что-то ещё надо?

– Вы можете идти, а если понадобитесь, я позову, – чуть поразмыслив, изрёк Щеглов. Дождавшись, пока за камеристкой закроется дверь, он сказал: – Думаю, что пора побеседовать с господином фон Массом. Но, ваша светлость, вы уж держите себя в руках, что бы тот ни говорил.

Александр только кивнул. По большому счету, он уже даже не винил Эрика, ведь, зная мать, не сомневался, кто кого совратил. Наверняка баронесса вертела управляющим точно так же, как и собственным мужем.

В дверь постучали, и в кабинете появился фон Масс.

– Вы хотели меня видеть, капитан? – спросил он, но, увидев князя, добавил: – Ваша светлость! Не знал, что вы тоже здесь.

– Проходите, господин фон Масс, – предложил Щеглов. Он подождал, пока управляющий занял кресло напротив князя, и приступил к допросу: – Почему вы ничего не сказали о том факте, что хозяйка приказала вам жениться на своей сестре? И как быть с её требованием, что вы со временем должны были отдать приданое и наследство супруги в руки баронессы?

– Я не собирался делать ничего подобного, – не моргнув глазом, ответил фон Масс, – а не сказал, потому что не хотел пачкать имя умершей женщины. Я много лет уважал и ценил баронессу, но потом увидел её сестру и понял, что влюбился по-настоящему. Алина – нежное, доброе создание, ну а то, что теперь она к тому же богата, да ещё и родилась графиней, делает этот брак для меня особенно почётным. Но ваша матушка, князь, не дала бы своего согласия на нашу свадьбу, если бы догадалась о моих истинных чувствах. А так всё очень хорошо устроилось.

– Вы хотите сказать, что не собирались воплощать в жизнь план Евдоксии Николаевны? Значит, когда вы объявили ей об этом, баронесса пришла в ярость, кинулась на вас, и вы, защищаясь, убили свою бывшую любовницу, – констатировал Щеглов.