– Во-первых, от вашей жены я ничего не собиралась скрывать. И обманывать никого не планировала! Искренне сочувствую вашему горю. И помогаю найти убийцу Марии. Поверьте, в договоре, который мы подписали с Валентиной Полянской, есть пункт, что я должна найти настоящего убийцу и обнаружить веские доказательства его вины, а также помочь полиции с арестом.

– Ну, не знаю. С чего это вдруг богатая дама будет оплачивать поиск убийцы?

– С того, что сына ее оклеветали. Опозорили без вины. Все вокруг, и вы в том числе, уверены в виновности парня. А знаете, какими доказательствами располагает полиция? Знаете, как у нас обычно ведется следствие?

– Это да, слыхал, конечно, – задумчиво и многозначительно покивал мужчина.

– У старшего лейтенанта еще тридцать восемь дел в производстве! Если судить объективно, сколько своего рабочего времени он может уделить расследованию гибели вашей дочери? Так что я – ваша единственная надежда на правосудие. Помогу задержать настоящего убийцу и добьюсь его осуждения. Но мне необходима ваша помощь. Ведь Машу я совсем не знала, о ее жизни, друзьях, привычках ничего сказать не могу в отличие от вас с женой.

– Она спит сейчас, – горько вздохнул мужчина, – «неотложку» опять вызывал. Укололи препарат какой-то, рыдала, не переставая, волосы на голове начала выдирать. Да вы проходите на кухню.

– Спасибо. Разные люди по-разному пытаются пережить стрессовую ситуацию. И я встречала всякие проявления горя, но… Но ваша жена…

– Что, сходит с ума?

– Нет, конечно. Просто она не справляется сама. Слишком подавлена, даже раздавлена несчастьем. Я это еще в прошлый визит заметила. Вы, к примеру, горюете, но нашли в себе силы разозлиться. А она существует где-то между апатией и истерикой. Это очень опасное состояние.

– Точно, опасное! Я по-настоящему испугался, взял на работе отгулы. Все лекарства собрал, ножи, бритвы под замок спрятал. И слежу все время, одну ее не оставляю.

– Это правильно. Но помощь хорошего специалиста надежнее. Ведь вы не сможете оставаться рядом круглосуточно и непрерывно. Значит, нужно добиться, чтобы Тамара оставила мысли о самоубийстве.

– В дурдом я ее не стану сдавать, да там и не помогают толком, лекарствами закалывают, и весь уход. А на хорошего специалиста деньги нужны.

– Если вы не против, я постараюсь помочь чем смогу.

– Буду только рад. Я что-то немного растерялся. Сначала совсем в работу ушел, чтобы забыться, не думать ни о чем. Потом понял, что рискую потерять не только дочь, но и жену. Испугался сильно, но если честно, что дальше делать, просто не знаю. Надеюсь, вы нас не станете обманывать и действительно во всем разберетесь.

– Конечно. Обещала вашей жене, пообещаю и вам.

– Знаете, я только сейчас сообразил, что мы не познакомились, – смущенно пробормотал мужчина.

– Это сделать никогда не поздно. Меня зовут Евгения Охотникова.

– Василий Петрович. Рад встрече, несмотря на обстоятельства.

– Я тоже.

– И, Женечка, простите за грубый прием.

– Не нужно извиняться, я все понимаю. Правда.

– Да. Так что вы хотели спросить у жены?

– В ходе расследования мне удалось узнать, что Маша часто посещала клуб под названием «Шабаш». Там же бывал и Роман Полянский. Установлено, что молодые люди пересекались в этом заведении, даже танцевали рядом однажды.

– Правда?! – встрепенулся отец. – Разве это не доказывает вину парня?

– Нет. Официанты уверяют, что Мария встречалась в клубе с молодым человеком постарше. Притом в самом заведении он старался особо не мелькать. Пока неизвестно, случайно или намеренно. Но Маша скорее проводила в «Шабаше» время, ждала приятеля, потом они уходили вместе. По крайней мере, никто из персонала не может описать этого загадочного кавалера.

– Боюсь, в этом вопросе я вам тоже не помощник. Машка скрытная была, как Штирлиц. Думаю, она и матери про свои амуры не рассказывала ничего.

– Ладно, – разочарованно протянула я, – но есть еще один вопрос. Вы сегодня несколько раз повторили, что не слишком богаты. Между тем сокурсники и близкие подружки Марии уверяют, что одевалась девушка стильно и дорого.

– Ну, это женское дело за модой следить. Я жене зарплату принес, а как она ею распорядилась, даже не спрашиваю никогда.

– У Маши в гардеробе были брендовые вещи. Не слишком много, но все же. Я могу допустить мысль, что жена и дочь не озвучили вам истинную стоимость какой-то одежды или аксессуара. Но, Василий Петрович, если бы жена покупала все эти вещи дочери, вы бы обязательно заметили, что она экономит на всем остальном.

– Вот правда, Женя, не скажу. Дочь мы, конечно, баловали, что и говорить. Но это скорее выражалось в лишней свободе. Я корю себя день и ночь! Надо было быть построже, не отпускать никуда.

– Думаю, ваша свободолюбивая дочь смогла бы найти способ обойти запреты.

– Точно! Ее было не удержать. Хоть привяжи! Уйдет, если решила.

– Тогда и не казните себя. Простите, еще вопрос. В тот вечер Мария предупреждала, что не придет домой на ночь? Может, говорила, где время проводить собирается.

– Да, сказала в клуб пойдет с девчонками. Потом с ночевкой к кому-то, кто ближе живет.

– А имя называла?

– Нет. Жена думает, что Машка и соврать могла, а сама в клубе всю ночь куролесить. Переживала, конечно, но такого мы не ожидали.

* * *

Попрощавшись с мужчиной, я, игнорируя лифт, быстро сбежала по ступенькам лестницы. Вышла из подъезда и остановилась, размышляя, куда теперь направить свои стопы, мысленно подводя итог разговора. Несмотря на заверения отца о том, что женщины в их семье сами распоряжались бюджетом, и мать покупала Маше все, что она попросит, я осталась при своем мнении. Некоторые предметы из гардероба девушки очень походили на подарки солидного поклонника. Эта мысль упорно вертелась в голове, и здравый смысл отмечал ее как важную. Хотя при желании сей факт можно легко повернуть и против Романа. А я по-прежнему смутно представляла, как искать этого таинственного поклонника.

– Ты, девонька, видать, из квартиры Титовых выбежала? – вывел меня из задумчивости дребезжащий старческий голос.

На грубо сколоченной деревянной скамье сидела опрятная бабушка в синем с белыми разводами байковом халате и кокетливо повязанном ситцевом платочке. Она сидела, откинувшись на спинку скамьи, сложив руки, сцепленные в замок, на животе и болтала в воздухе ножками, обутыми в ярко-малиновые комнатные тапочки. Ступни не дотягивались до пола всего сантиметра на три, и это обстоятельство, похоже, доставляло старушке огромное удовольствие.

– Почему вы решили, что я бежала? Просто спускалась не на лифте, – улыбнулась я и присела рядом.

– Дак Василий, когда предыдущего журналиста выгонял, грозился с лестницы спустить. А тут ты на другой день явилась. Вот я и подумала.