Имена тут же начала пробираться в более глубокое место, но действовала недостаточно проворно, и Максим схватил ее за талию и окунул в прибой. Как только он отпустил ее, она встала на ноги.

– Холодная, как сердце пирата! – вскричала Имена.

Соски ее затвердели настолько, что причиняли физическую боль. Максим одарил ее ослепительной улыбкой. Со смехом она прыгнула вперед и повалила его в воду, обвиваясь вокруг его торса, как морская водоросль.

Они стали кататься и бороться, потом высвободились из захвата друг друга и нырнули на глубину. Они снова замерли и, обняв друг друга за талию, чтобы волна не разъединила их, принялись целоваться. Губы Максима, касающиеся обветренной кожи Имены, казались ей невероятно мягкими. Кончиком языка она провела по его зубам, встретилась с его языком и немного отступила. Затем она снова подалась вперед, завладела его верхней губой и принялась легонько покусывать, после чего проделала то же самое с нижней губой. Максим постанывал от удовольствия.

Руки его опустились ниже, и, обхватив Имену за ягодицы, он приподнял ее и крепче прижал к себе. Член его, невзирая на холодную воду, оказался удивительно горячим.

– А мне казалось, холодная вода должна оказать на тебя воздействие, – пробормотала Имена, и Максим рассмеялся.

– Но только не тогда, когда в моих объятиях находится обнаженная женщина, милая. – Его приоткрытый рот скользнул вдоль ее шеи и переместился на плечо. Потом герцог добавил: – Особенно если эта женщина извивается, как ты сейчас.

– Я пытаюсь удержаться в вертикальном положении в воде. – Имена в ответ укусила его за шею, достаточно сильно, чтобы причинить боль. – Я всего лишь хотела искупаться, помнишь? Но я не могу это делать, когда ты меня обнимаешь.

– Что я получу, если отпущу тебя?

– Мою вечную благодарность, – ответила Имена, погружая ногти ему в ягодицы, отчего с губ его сорвался вздох удивления. – К тому же после купания я буду очень разгоряченной, расслабленной и…

Склонив голову, Максим прикусил ее сосок, потом стал нежно его посасывать.

– И что?

– И ты сможешь сделать со мной все, что пожелаешь. – Имена стала толкать его и, когда он ослабил руки, вывернулась и поплыла к берегу.

Больше всего Имене нравилось плавать под водой, двигая плотно сжатыми на манер дельфиньего хвоста ногами. Легкая, но неотвязная головная боль, беспокоившая Имену с тех пор, как ее ударили по голове, в холодной воде отступила. Когда женщина вынырнула на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, она без труда отыскала глазами Максима, который плыл более привычным стилем: голова его то появлялась над волнами, то снова скрывалась. Имена набрала в легкие воздуха и нырнула. Глубина здесь была не особенно большой, но ей и этого было довольно. Она скользила под водой до тех пор, пока не приблизилась к берегу, где было слишком мелко, затем перешла на стиль Максима и принялась разрезать руками водную гладь, хватая ртом воздух.

Головная боль прошла, и Имену захлестнуло чувство свободы и приятной теплоты, но едва она вышла на берег, как ощутила невероятную тяжесть во всем теле, напомнившую ей, как сильно она устала. Завтра она поплавает снова, если будет время. При свете дня она сможет бесшумно скользить среди кораллов, наблюдая за косяками разноцветных рыб.

Спустя некоторое время Максим, шатаясь, тоже вышел из воды.

– А ты быстрая, – с восхищением заметил он. – Завтра повторим?

Женщина подошла к нему и взяла за руку.

– Завтра мы отправимся к коралловым рифам, – пообещала она. – А сейчас я заметила вон там несколько очень удобных камней. Нужно только стряхнуть с них песок. Идем же, ты можешь делать со мной все, что заблагорассудится.

– Я бы предпочел, чтобы это ты сделала со мной все, что заблагорассудится, – ответил Максим, озаряя тьму ночи своей лучезарной улыбкой.

* * *

Проснувшись на следующее утро, Имена обнаружила, что лежит, уткнувшись носом в живот Максима. На их обнаженных телах плясали синевато-зеленые и фиолетовые лучи света. После занятия любовью под шум прибоя они вернулись в лагерь, и Норис сообщила, что палатка для капитана готова. Сейчас они лежали на куче тряпья, а дующий с моря бриз шевелил стенки палатки. Норис, очевидно, то появлялась, то исчезала, хотя Имена этого совсем не помнила. Нигде не было видно ни следа их вчерашней промокшей одежды, а на лежащей у входа расшитой подушке стоял поднос с едой – рисовыми шариками, свежими фруктами и дымящимися рыбными котлетами.

Зевнув, Имена потерла глаза, затем переползла через Максима, чтобы более внимательно исследовать содержание подноса. Она отправила в рот несколько очищенных долек плодов хлебного дерева. За ними последовали кисловатые плоды лайма и рисовые шарики. Подняв скрывающий вход полог, чтобы позвать Норис, Имена обнаружила на пороге еще теплый чайник чая и две кружки.

Она толкнула Максима ногой:

– Просыпайся! Завтрак.

– Да, капитан, – пробормотал он, потирая глаза костяшками пальцев. – Полагаю, мы проспали ровно четыре часа. Неужели я действительно чувствую запах рыбных котлет?

– Так и есть. Моя команда хорошо потрудилась, в то время как мы лежали здесь, точно пассажиры.

– Я и есть пассажир, – запротестовал герцог, перегибаясь через Имену, чтобы взять себе котлету, затем добавил с полным ртом: – Или, возможно, пленник. Или наложник.

Имена налила им чая и подала ему кружку:

– Если память меня не подводит, я предлагала тебе стать почетным гостем, но ты удовольствовался ролью наложника.

Максим склонился над подносом:

– Что это?

– Сорт местной фасоли, как мне кажется, – ответила Имена, растирая зеленую кашицу между пальцами. – Семена тоже можно есть, – сообщила она, пробуя скользкую мякоть на вкус.

Максим тут же слизал языком остатки с ее пальцев.

Проглотив, он заявил:

– Какая гадость! Дай-ка мне лучше лайм.

Имена лишь плечами пожала:

– Зато для желудка полезно. Ну, мне так кажется. Нож пришла бы в восторг, узнав, что ты это ешь.

Имена взяла себе рыбную котлету, но тут взгляд ее упал на Максима и замер. Он жевал сначала лайм, затем плод хлебного дерева, усиленно работая скрытыми бородой челюстями. От его бороды на внутренней стороне ее бедер остались царапины. Сок хлебного дерева, блестящий на его губах, вызвал у Имены желание слизать его.

– Ты собираешься есть или нет? – удивленно спросил он, отправляя в рот следующую порцию плодов хлебного дерева.

Имена тут же положила котлету в рот. Она была сильно наперчена и посолена. Имена замычала от наслаждения. Потянувшись за второй котлеткой, она ощутила на себе жадный взгляд Максима.

Она проглотила, чуть не подавившись, и поспешила запить еду чаем. Максим снова наполнил ее чашку, вызвав улыбку Имены: то был давний имперский обычай – следить, чтобы за обеденным столом у гостей всего было вдоволь.