– Сегодня, – сказал я, когда мы поднялись, – нужно хорошо выспаться. Какое-то время нам будет не до сна.

Он кивнул в знак согласия, когда мы разошлись.

Я действительно спал долго и крепко. На следующее утро после раннего завтрака мы с Тессманом собрали солдат. Все сидели на траве у грузовиков, пока я рассказывал наш план.

– Мы поедем к старой шахте недалеко от Гослара. Это отличное место для выполнения операции. Шахта расположена в узкой части долины и защищена от бомбардировщиков. С наступлением темноты я поведу первый автофургон с прицепом в укрытие. За исключением Тессмана, все остальные будут сидеть в кузове. Таким образом, вы сможете с чистой совестью сказать, что не имеете понятия, где мы спрятали документы. Двое останутся здесь, по одному человеку на грузовик, на всякий случай… Когда мы разгрузим первый грузовик, я вернусь за вторым, а затем за третьим.

«Вот и на фронте я водил грузовики!» – с усмешкой подумал я.

Уладив все вопросы, мы отправились в путь и к полудню прибыли к открытой выработке. Следующие несколько часов были по-настоящему изматывающими. Ожидание всегда утомительно, но сейчас я не мог отделаться от мысли о наступлении противника на Германию.

Я нервничал, то сидя, развалившись в кабине, то недолго прогуливаясь вокруг открытой выработки, то читая. В моем кармане лежало несколько писем от Ирмель, остающейся в разбомбленном Берлине. Внезапно я вспомнил угнетающие, сотрясающие землю взрывы во время ковровой бомбардировки Пенемюнде, и мне стало страшно. Бомбардировки Берлина продолжались. Жива ли Ирмель? Будем ли мы когда-нибудь вместе?

Во второй половине дня я заранее съездил на блокпост СС, находившийся у нас на пути, показал офицеру охранное свидетельство и сказал, что три грузовика будут проезжать туда и обратно в течение ночи. Эта мера спасла нас от многих неприятностей.

Наконец, наступила ночь. Я сел за руль первого грузовика, мужчины уселись в кузов. Не включая фар, мы медленно поехали через Гослар, мимо блокпоста СС в сторону Дёрнтена.

Я остановил грузовик, и мы сразу начали выгружать ящики. Небелунг подогнал локомотив, как обещал. Как только мы опустошили грузовик, я оставил Тессмана за старшего и один поехал обратно. В поездке мне было по-настоящему одиноко, меня одолевали размышления, страхи и ставшие привычными вопросы.

Три часа спустя я подогнал к шахте второй грузовик; на улице никого не было. Прошло почти два часа до того момента, когда вспотевшие и уставшие мужчины вышли из шахты. Они немного отдохнули, почти не разговаривая. После разгрузки я поехал за третьим грузовиком.

Начало светать, когда я прибыл на третьем грузовике без прицепа с двоими мужчинами, которые оставались у открытой выработки. Солнце окрашивало небосвод, когда разгрузили третий грузовик.

Почти до одиннадцати утра мы напряженно работали. Ящики были тяжелыми; галерея, ведущая к месту хранения, узкой и идущей в гору. Настоящим монстром, вне сомнения, был груз весом в одну тонну, оставленный нам проектировщиками рулей. Во второй раз в их адрес летело множество горьких упреков.

Помещение почти заполнилось, когда поставили на место последний ящик. Я стоял в стороне и осматривал результаты мутным взглядом. «Миссия выполнена», – подумал я и вдруг почувствовал смертельную усталость. Посмотрев вокруг, я увидел измотанных, потных, взъерошенных людей, прислонившихся к стене, сидящих на корточках, стоящих упершись руками в бока.

– Пойдемте в душевые, – сказал Небелунг.

Хорошая новость впервые за долгое время!

После приятного душа, который немного избавил нас от усталости, мы поели – Небелунг устроил нам обед в ныне пустующей шахтерской столовой. Никогда еще простой фасолевый суп не казался таким вкусным!

Пока мы ели, Небелунг говорил о том, как дальше сохранить документы в помещении. Он согласился заложить динамит в галерею, ведущую в кладовую, и пообещал начать операцию в ту же ночь.

– Договорились. – Я кивнул. – Я завтра вернусь и проверю.

Я был уверен в Небелунге; он очень нам помогал все это время и полностью заслуживал доверия.

Возникла очередная проблема – найти место для ночлега. Больше всего нам сейчас пригодились бы приличные кровати, но раздобыть их оказалось непросто. Найти ночлег в Госларе не удалось, поэтому мы отправились в другое место. Не на запад в сторону фронта и нескольких деревень. Мы ехали на восток, усталые, клюющие носом, вдоль северной оконечности гор Гарц, где было полно курортов и мест отдыха.

Мы медленно перемещались по относительно хорошему шоссе, изредка встречая транспорт и не замечая вообще никакой активности военных. Приближаясь к Бад-Харцбургу, мы увидели полицейского на перекрестке.

Я остановился, показал ему наше охранное свидетельство и объяснил, что нам нужен ночлег, о чем он мог догадаться по нашим лицам. Нам повезло; он заверил нас, что в его деревне, расположенной в паре километров от главной дороги, о нас позаботятся, и рассказал, как туда добраться.

В течение часа мы добирались до места отдыха. Люди отнеслись к нам с максимальной заботливостью. Нас накормили и уложили спать. Я забылся крепким сном.

На следующий день, в субботу, примерно в полдень мы с Тессманом поехали в шахту, чтобы осмотреть результаты закладки динамита. Увиденное нас не удовлетворило – взорванные горные породы образовали кучу, через которую можно было легко добраться до склада. Я потребовал, чтобы Небелунг закончил работу, и он пообещал снова произвести взрывы в ту же ночь. Поверив ему на слово, мы поели в деревенской гостинице и отправились обратно в Гослар. Въезжая в город, мы услышали гул авиационных двигателей и пулеметный огонь. Я остановил автомобиль, и мы нырнули в канаву рядом с шоссе.

Стрельба продолжалась почти непрерывно примерно пять минут, но, к счастью, цель бомбардировщиков находилась в другом месте. Вскоре самолеты улетели, и мы продолжили путь.

В ту ночь я поручил Тессману отвезти грузовики и людей обратно в Бляйхероде.

– Позаботьтесь о том, чтобы у вас остался один грузовик, – сказал я ему. – Помните, мы должны забрать кое-какие вещи фон Брауна. Я останусь здесь и в понедельник поеду на автомобиле проверять шахту.

На следующее утро мы с водителем попрощались с Тессманом и остальными. Воскресная атмосфера была безмятежной. После того как грузовики скрылись из вида, я отправился прогуляться по деревне. Бездельничая, я изучал карты и обнаружил, что поблизости находится Экерталь, где живет мой старый друг – сержант Кеслер.

Там он работал в правительственной конторе. Вскоре после моего приезда в Пенемюнде представитель агентства спросил меня, могу ли я порекомендовать опытного мастера по металлу. Я полагал, что обязан Кеслеру, ибо его сообразительность помогла мне завязать знакомство, результатом которого стала работа в Пенемюнде. Я упомянул о Кеслере, и, к моему удивлению, он получил работу. Пролистав блокнот, я нашел его адрес.

Вечером того же воскресенья мы хорошо отметили наше воссоединение; мы без умолку разговаривали и затихли только тогда, когда обеспокоенно задумались о том, что принесут ближайшие дни. Мне очень не хотелось прощаться с Кеслером и его женой, но расставание было неизбежным.