Гермиона задохнулась от шока, её глаза грозно блеснули, и она вскочила, оттолкнув Гарри, да так, что тот упал на спину.

— Что ты несёшь?! Что это за вопрос?! Как ты вообще посмел его задать?!

— Да что я такого спросил? — также раздражённо рыкнул Гарри, поднимаясь на ноги.

— Да я никогда тебя как девушка не интересовала!

— Это неправда!

— Тогда почему ты не пригласил меня на бал?! — вскрикнула она и топнула ногой. Её волосы разметались по плечам и лезли в лицо, и она резким движением руки откинула их со лба.

Гарри словно язык проглотил.

И правда.

А собственно почему? Ведь он что-то чувствовал к Гермионе на третьем курсе, а потом всё…

— Я не знаю, — хрипло прошептал он.

Гермиона кивнула, словно знала, что он скажет и развернулась, чтобы уйти.

— Одеяло в диване, можешь спать здесь.

— Нет, нет, нет! Мы ничего не решили.

Гарри схватил её за руку и снова увлёк на диван. Она посопротивлялась для приличия, но всё-таки спокойно села и сложила руки на груди.

А я ведь видел, какая она. Грудь Гермионы. Случайно, однажды. Небольшая, со светлыми сосками.

Гарри снова занял позицию у неё в ногах.

— Я не помню. Честно. Я вообще тогда словно забыл о тебе…

Гермиона снова кивнула, прекрасно зная, что он говорит правду.

— Давай разберёмся. То есть получается ты увлеклась Роном, потому что я не пригласил тебя на бал? — спросил ошеломлённый Гарри, наконец сделав умозаключение из тех крох информации, которыми владел.

Гермиона неуверенно помялась, пожевала губу, прикусила её, вызывая у Гарри резкий жар в чреслах, и тихо заговорила.

— Я была влюблена в тебя три с половиной года.

Гарри словно ударили в грудь авадой, настолько поразило его её признание.

— Что? — прошептал он и прикрыл глаза. — Погоди, погоди, а почему? Чёрт. — Он помотал головой, пытаясь разогнать пелену, которая окутала его сознание. Он попытался вспомнить четвёртый курс и свои чувства. Но Гермиона упорно вылетала у него из головы. — Почему же ты не сказала?

Она тихо рассмеялась, вспыхнула и откинулась на спинку дивана, скрывая свои чувства.

— Девочки обычно о таком не говорят. Я и Рону не признавалась никогда, пока он сам не решился. Потом у тебя была Чжоу, потом и Джинни, а у меня остался Рон.

— Всё так просто?

— Ну конечно, почему бы я ещё не отходила от тебя ни на шаг?

Гарри тяжело вздохнул и потёр лицо, глаза уже слипались, но спать он не собирался.

— Ну, а следующие курсы и потом в походе, ты не ушла с Роном.

— Наверное, по инерции, — сказала она с улыбкой, не открывая глаз. — Но это всё в прошлом. У меня Рон, у тебя Джинни. Вообще не понимаю, почему ты об этом сейчас задумался?

А когда?

— Я же не одна такая была. Много девочек были влюблены в тебя, просто мне повезло больше всех, и я стала твоим другом. Но девочки не могут долго любить того, кому на них, собственно, наплевать и влюбляются в тех, кто дёргает их за косички.

— Рон оскорблял тебя, — тихо рыкнул он.

— А ты никогда не пресекал этого, — так же тихо сказала Гермиона и посмотрела на него с ласковой улыбкой. — Что тебя беспокоит? Всё сложилось, как сложилось.

Гарри хотелось разогнаться и убиться об стену от того, каким идиотом он на самом деле был.

— Значит, ты любишь его? Рона.

— Так же, как и ты любишь Джинни, и завтра мы соединимся с нашими возлюбленными, — спокойно решила она и встала.

Гарри не помешал ей в этот раз. Его слишком прибило чувство собственной тупости и недальновидности.

Не хочу.

— Что? — спросила Гермиона, стоя прямо напротив него.

— А если всё неправильно, — встал он за ней. — Если так не должно быть. Если ты всё ещё любишь меня?

— Ну, конечно, люблю. Ты мой лучший друг. Но женой я стану Рону.

— Потому что он хорош в постели? — спросил Гарри и хотел треснуть себя за бестактность. Но мысль о стонущей Гермионе под рыжим другом была невыносима.

— Я не… — зарделась Гермиона. — Мы не…

— То есть вы только целовались, тогда во время битвы? — с надеждой спросил Гарри.

— Гарри, я не буду с тобой это обсуждать, — возмутилась Гермиона. — Надо идти спать. Завтра запланировано много мероприятий.

— Да, да, конечно, как всегда. Теперь я понимаю, что, наверное, мы действительно просто друзья и хорошие друзья, — слукавил Гарри и дождался ответа.

— Лучшие, Гарри. И чтобы там ни говорили Джинни с Роном, мы всегда будем общаться так, как привыкли.

Она развернулась, но Гарри решил сделать решающий шаг.

— Гермиона.

Она повернула голову и посмотрела на него через плечо.

— Я должен убедиться.

— В чём? — устало повернулась она и переступила с ноги на ногу, пряча смущённый взгляд.

— В том, что мы просто друзья. Что у них действительно никогда не будет повода для ревности.

— О чём ты? Как ты хочешь в этом убедиться? — спросила она тревожно и нервно заправила волосы за уши.

— Если мы не разберёмся на берегу, потом могут пострадать очень многие, если нам взбредёт в голову перевести наши дружеские отношения в другую плоскость.

Гермиона удивлённо воззрилась на Гарри и тут же отвела взгляд.

— Мы не будем изменять, мы не будем врать об этом.

— Мы этого не знаем, и я и предлагаю убедиться… Сейчас.

Гермиона сглотнула и неосознанно сделала шаг к Гарри.

— Ка…, как, — прошептала она хрипло. Эмоции владели ею, и слеза скатилась по щеке.

Гарри чувствовал тревогу и предвкушение, дыхание сбилось, а сердце так стучало, что в груди было больно. Он сделал шаг к ней навстречу и взял родное, такое родное лицо в ладони.

— Просто поцелуемся.

— Как друзья? — она положила ладони на его плечи и слегка погладила. Гарри немного увёл бедра в сторону, чтобы она не заметила его моментальной реакции на эту простую ласку.

— По-настоящему, — твёрдо потребовал он. — И если в тебе не осталось ко мне чувств, а у меня их никогда не было, то поцелуй вызовет…

— Неловкость, — шепнула она, и Гарри видел, как вздымается её грудь под тонкой тканью пижамы.

— Да. Даже, наверное, будет смешно, — он смотрел на её губы и хотел провести по ним языком, хотел видеть как они произносят его имя. Ничего забавного в его желаниях больше не было.