Все вокруг молчали. Просто начали снимать головные уборы.

—Когда?— спросил непонятно у кого.

—В день битвы под Смоленском,— произнес офицер, командующий этой мини-экспедицией. Мой король как узнал о случившемся, приказал тело обмыть и обкладывая льдом, а когда это невозможно — бурдюками с ключевой водой, везти к тебе.

Молча кивнув, принимая ответ Фридрих приказал тело пронести в его шатер и положить на стол. Туда же отнести доспехи, которые были во второй подводе рядом с запасом ледяной воды.

—Почему он передал доспехи?

—Чтобы ты знал, что твой сын погиб как герой. Посмотри на его доспехи. Он был в первых рядах в той атаке и оставался там до самого конца. Видишь сколько отметин. Это вот картечь. Это пуля. Это тоже картечь. И доспех их выдержал. Да, твой сын был ранен, но он выжил бы, если бы рыцари не побежали и ему не пришлось бы их пытаться останавливать. Видишь?— офицер показал Императору тыльную сторону доспеха.— Вот тогда он и погиб.

Император молча кивнул.

Посмотрел на доспехи. Попросил перевернуть сына. Осмотрел раны, полученные со спины. И мрачно спросил:

—Много пленных?

—Рыцарей?

—Да.

—Много. Там всего двадцать семь погибло. Добрые доспехи творят чудеса.

—Ясно. Передай, что я не буду их выкупать.

—Но…— попытаться возмутиться присутствующий тут курфюрст. Один из курфюрстов. Остальные, что присутствовали тут даже сообразить ничего не успели.

—Их трусость стоила жизни моему сыну! Этого мало?— рявкнул, перебивая Император.

Никто ничего не произнес.

Было видно — Фридрих на грани не то бешенства, не то отчаяния. И сейчас не время.

Да и как тут не загрустить? Максимилиан ведь был его единственным наследником. Мужского пола. Брат умер. А ближайший родственник мужского пола — двоюродный племянник из Тирольской линии. И все — до Рудольфа I — первого Императора Священной Римской Империи из династии Габсбургов, жившего пару веков назад, других мужчин более не оставалось. Из их рода. Женщин вагон, но это ведь не наследники… они вообще после замужества отходили в другие роды…

Ситуация выглядела погано. Крайне погано. Потому как выходило, что дом Габсбургов пресекся. Да, был жив Фридрих и его племянник. Но Фридрих был в годах и более детей иметь не мог, равно как и Сигизмунд, который тоже был весьма немолодым мужчиной, так и не родивший наследников. Хотя пытался.

Какая-то надежда была на Марию Бургундскую. Да, когда они уходили в поход, она не имела признаков беременности. Но мало ли? Хотя эта мысль Фридриха грела не сильно. Было видно, девочка не сильно фертильна. Да и сам Карл не богато обзавелся детьми. Так что эта смерть была концом… концом его рода… концом его династии… концом всему…

Он молча опустил на колени перед Максимилианом и заплакал. Просто смотрел невидящими глазами на тело, а из его глаз текли слезы. Сам же он едва слышно подвывал, чуть раскачиваясь…

Людей, что привезли тело, отпустили только утром. Так как ранее Император никак не мог прийти в себя, чтобы решить их судьбу. Наградили и отпустили. Ибо им удалось сохранить тело столько дней по жаре, давая возможность отцу проститься с сыном…

Настроения в войске от этой новости тоже не поднялись. Сначала крайне неприятный разгром и очень ощутимые потери. Потом нервное отступление почти без запасов из-за брошенного обоза и казны. А теперь еще и это. Люди перешептывались. И шепотки эти были безрадостны. Многие вспоминали, как Карл Смелый и ряд других видных правители отговаривали идти в этот поход. Что вызывало только смех. Досмеялись…

—Передайте своему королю, что мы выкупим рыцарей.— произнес на границе лагеря тот самый курфюрст, который пытался возразить Император.

—И прочих.— добавил второй, стоящий тут же.

—Но связываться нужно не с Императором, а со мной.— произнес курфюрст и протянул небольшое письмо, скрученное в трубочку и опечатанное.

—Хорошо. Я передам моем королю.— кивнул офицер, принимая это письмо. А вместе с ним и увесистый кошель.

—Император убит горем, но жизнь продолжается…

—Да, конечно, мой король это понимает…

1484 год, июль, 8. Где-то западнее Полоцка

Утро.

Вновь туман.

Такой же густой и буквально осязаемый, как тогда — у Смоленска…

Иоанн дал Фридриху несколько дней решить вопрос с сыном. Проститься и отправить тело в Вильно или куда-то еще. Чтобы погребли в католической церкви. А потом, воспользовался своим кардинальным преимуществом в маршевой скорости и рывком догнал его отходящую армию. Да не просто догнал, а поставил в такое положение, чтобы он был вынужден принять бой. Нормальный бой. На поле. Достаточном для того, чтобы всем нормально вместится и еще и покрутится. Собственно, это поле и стало определяющим фактором в этом «жесте доброй воли» — как оно подвернулось, так «добрая воля» и закончилась…

И вот — утро их встретило туманом.

Но в этот раз Иоанн решил не рисковать и не испытывать судьбу. Да и побаивался он такого тумана после той истории с тенями и голосами. И не лез в него от греха подальше. В прошлый раз пронесло, а в этот раз? Кто знает… Поэтому он выстроил войска и стал ждать, когда установиться добрая видимость.

Фридрих поступил также.

Когда же прояснилось и туман развеялся, не выдержав настойчивые лучи солнца, то оказалось, что Император не спешит идти в атаку. Даже несмотря на существенное численное превосходство. Видимо опыта огненного мешка под Смоленском ему хватило. А может быть и еще что-то повлияло, но не суть… Главное то, что швейцарцы и фламандцы были выстроены большим массивным фронтом. И держали оборону. Конница же, как легкая венгерская и хорватская, так и тяжелая рыцарская стояли так, чтобы прикрывать эту грандиозную монолитную баталию. Весьма и весьма внушительную. Казалось бы, даже что несокрушимую в глазах местных…

—Хорошо стоят,— покачал головой командир улан.

—Таких не сковырнешь,— согласился с ним командир гусар.

—Может начнем давить фронтом пехоты и стрелять?

—Чтобы они ринулись вперед, стремясь вступить в ближний бой?— поинтересовался король.— А они могут. Для того, видимо, так глубоко и построились.

—Мы остановим их.

—А если нет?

—Мы остановим их.

—А если в этот момент ударит их конница, выходя нам во фланг или тыл?

Все промолчали.

Конницы у Фридриха было много. Даже после той мясорубки под Смоленском. Потому как там Максимилиан повел в бой самую боеготовую группу рыцарей. Остальные не участвовали. И этих остальных оставалось сильно больше, чем тех, кто ринулся за сыном Императора. Да и легкой конницы, которую Фридрих еще нигде не использовал кроме грабежей, у него имелось весьма и весьма внушительно. А зайдя в тыл она будет представлять смертельно опасную угрозу для пехоты.