– Хлопцы, родненькие, да шо ж вы такое робыте?!

– Лейтенант, да бес с ними, с курями! Як жэ можно людыну за кур вбывать! Цэ ж грэх вэлыкий! – вступился за Стецко и Козлова подошедший хозяин.

Наступившую тишину нарушали лишь нервные всхлипывания Козлова. Все смотрели на Рябова, в глазах у одних полыхал гнев, у других – мольба, а у третьих – сострадание. Последнее слово оставалось за ним. То, что Стецко и Козлов не сдались в плен немцам, говорило в их пользу, но…

«А если это агенты Абвера? – заговорил в Рябове контрразведчик. – Здесь?.. В богом забытом углу? Ерунда… Перестань накручивать себя, Иван! Проверим их в деле, а там видно будет», – решил он и объявил:

– Младший сержант Стецко! Рядовой Козлов! Вы поступаете в мое распоряжение! Оружие добудете в бою! Вам все ясно?

Стецко и Козлов в один голос воскликнули:

– Так точно, товарищ лейтенант!

– Товарищ командир! Товарищ командир! Так и слава Господу! Давайте уж в хату, а то борщ стынет, – захлопотала хозяйка.

Ее муж, с облегчением выдохнув, предложил:

– Командир, так я ж баньку стоплю, а?

– Баньку – это хорошо, – улыбнулся Рябов.

Следующий день группа провела на хуторе, набираясь сил. Но они подвергали смертельной опасности приютившую их семью и задерживаться не имели права. К тому же линия фронта все дальше отодвигалась на восток. Уже не было слышно артиллерийской канонады, а в воздухе перестали появляться самолеты с красными звездами на крыльях.

Ранним утром группа покинула дом и двинулась дальше на восток. Шли в основном по ночам, по-прежнему избегая дорог и населенных пунктов. На четвертые сутки вышли к реке, но не решились переправиться на другой берег. По мосту непрерывным потоком двигались колонны немцев, что говорило о близости фронта, и это поднимало настроение. Они надеялись, что в ближайшее время пробьются к своим, но надежде этой не суждено было сбыться.

В те августовские дни 1941 года, когда на Юго-Западном фронте шли тяжелейшие оборонительные бои, ни высшее политическое, ни военное руководство, ни тем более лейтенант Рябов с товарищами не знали, что вскоре их постигнет еще одна чудовищная катастрофа. К тому времени войска Юго-Западного фронта потеряли до восьмидесяти процентов бронетехники и авиации. Из 4000 танков и 1759 самолетов в боевом строю оставалось всего лишь несколько сотен. Бойцы на передовой были измотаны физически и морально непрерывными атаками противника на земле и с воздуха. Почти во всех частях потери превышали больше половины личного состава.

С каждым днем возрастала угроза окружения. Чтобы избежать ее, начальник Генерального штаба Красной армии генерал армии Георгий Жуков и командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Михаил Кирпонос предлагали Ставке и лично Сталину оставить Киев и отвести войска на левый берег Днепра, где была возможность надежно закрепиться и дать отпор частям вермахта, сбить наступательный темп врага и сохранить столь ценные жизни красноармейцев и столь важную военную технику. Однако весомые аргументы профессионалов военного дела не были приняты во внимание высшим политическим командованием. Более того, за свою упрямую настойчивость генерал армии Жуков поплатился и был смещен со своей должности; руководить Генштабом Сталин поставил маршала Бориса Шапошникова, который старался не спорить с Вождем.

Кадровая рокировка не способствовала улучшению на Юго-Западном фронте. Более того, положение стремительно ухудшалось и требовало незамедлительного решения. Оказавшись в цейтноте, Ставка лихорадочно искала выход. Но в такой нервной обстановке возобладала мнимая политическая конъюнктура, а не здравый смысл. Как полагали в Москве, и не безосновательно, потеря Киева означала бы потерю всей Украины. В глазах будущих, пусть и ненадежных союзников – США и Великобритании, ведущих свою игру, это, в свою очередь, означало бы, что СССР – уже битая карта, и потому на крупные поставки военной техники, снаряжения, военного сырья с их стороны можно было не рассчитывать. Для сателлитов Германии и особенно для Японии и Турции, мечтающих отхватить лакомый кусок от советской империи – Дальний Восток и Закавказье, – потеря Киева могла стать сигналом к вступлению в войну на стороне фюрера. А для Красной армии тактическое отступление на Юго-Западном фронте самым губительным образом отразилось бы на морально-психологическом состоянии командиров и бойцов.

Поэтому Сталин и поддержавшие его члены Политбюро ЦК ВКП(б) продолжали стоять на том, что Киев ни в коем случае нельзя отдавать врагу. Они полагали, что части Юго-Западного фронта еще могут хотя бы в течение нескольких недель противостоять группе армий «Юг» генерал-фельдмаршала Герда фон Рундштедта. Ставка рассчитывала втянуть немцев в затяжные позиционные бои и сорвать наступление войск группы армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока на главном – московском – направлении.

В схватке за Украину в те трагические августовские дни 1941 года фактор времени становился решающим. Сталин все еще надеялся сформировать на Левобережной Украине боеспособные части и нанести ответный контрудар по группе армий «Юг». По его распоряжению в спешном порядке формировались новые дивизии, поставлялась боевая техника, но активная наступательная тактика противника диктовали свое.

Передовые части 1-й танковой армии генерал-полковника фон Клейста уже 20 августа после упорных боев захватили понтонную переправу в районе Днепропетровска. Одновременно с этим 17-я армия генерала пехоты фон Штюльпнагеля форсировала Днепр у Кременчуга и создала обширный плацдарм на левом берегу реки вплоть до Черкасс. В центре фронта 6-я армия генерал-лейтенанта фон Рейхенау вплотную подошла к Киеву. Клещи вермахта вот-вот грозили замкнуться вокруг войск всего Юго-Западного фронта. Но из Ставки генералу Кирпоносу так и не поступил приказ, позволяющий отвести оставшиеся боеспособные войска на левый берег Днепра для организации обороны и ликвидации гитлеровских плацдармов. От Кирпоноса требовали любой ценой, невзирая ни на какие потери, удержать Киев.

Цена оказалась огромной. Пятнадцатого сентября 1941 года кольцо вермахта замкнулось. Войска Юго-Западного фронта оказались в котле; отрезанные от тылов, они были обречены на полное уничтожение. Двадцатого сентября при попытке вырваться из окружения погиб сам генерал Кирпонос, а вместе с ним, героически сражаясь, погиб весь штаб Юго-Западного фронта. К 24 сентября группировка советских войск фактически перестала существовать. Потери Красной армии только на этом стратегически важном направлении составили свыше 700 тысяч человек, из них погибшими – 627 800 человек. Те, кто чудом выжил и попал в фашистский плен, до конца испили горькую чашу поражения. Последующие запоздалые реплики Сталина в адрес Жукова о правоте опального военачальника в ситуации с трагической обороной Киева уже не могли вернуть погибших бойцов и исправить стратегические и тактические ошибки, так дорого обошедшиеся стране и ее народу.

В полной мере испил горькую чашу и Иван Рябов со своими боевыми