Бой за Зивин-Даг, июнь 1877 г.

Положение, в котором оказались атакующие полки, утомленные долгим маршем и понесшие большие потери, ухудшалось с каждой минутой. Некоторые роты попытались обойти с севера треугольную гору, представлявшую собой мощный бастион в центре турецкой позиции, но, приблизившись к Караурганской дороге, они попали под огонь двух турецких батальонов, засевших на горе, которая нависала над долиной Хани-Чая. Русский командующий отправил два батальона ереванских гренадер с приказом поддержать атаку в этом направлении. Ему удалось обнаружить слабое звено в турецкой обороне. Два батальона двинулись по Караурганской дороге, но они пришли слишком поздно. Фейзи-паша успел бросить в контратаку четыре батальона своего небольшого резерва, и ереванцам пришлось отступить в долину Зивин-Чая.

Было уже шесть часов вечера, но никаких сведений об обходном маневре кавалерии Чавчавадзе не поступало. Ожидая ее прибытия, мингрельский батальон, занявший позицию на одиночном холме на крайнем юге турецкой обороны, не предпринимал никаких действий. Другие батальоны Мингрельского полка тоже сидели без дела в траншеях, которые они заняли в пять часов. Время шло, и становилось ясно, что русская атака захлебнулась. В 7:30 вечера на южном крае фронта раздалась ружейная стрельба. Спешенные северские драгуны и казаки приближались к горе, занятой мингрельцами. Однако без поддержки артиллерии продолжать атаку было невозможно, а склон этой горы оказался столь крутым, что Чавчавадзе не смог поднять на нее свои конные батареи. Наступили сумерки. По всей линии фронта артиллерийская канонада и ружейный огонь постепенно стихали. В 9 вечера Дорис-Меликов отдал приказ прекратить огонь, и русские войска в темноте начали отходить за Зивин-Чай.

Утром 26 июня русские, расположившиеся на высотах восточнее Зивин-Чая, приготовились отразить контратаку турок. Но те вели себя пассивно; уходя из Зивинского лагеря, Ахмет Мухтар, хорошо знавший, что его люди не способны к маневру, строго-настрого запретил им покидать траншеи. Он решил удовлетвориться победой в оборонительном бою. С русской стороны раздавались голоса о возобновлении боя, но Лорис-Меликов ответил категорическим отказом. Потери русской армии были очень велики: 1,3–1,5 тыс. человек убитыми и ранеными. Конечно, по сравнению с неудачным штурмом Карса в 1855 г. они не считались катастрофическими, однако боевой дух солдат оказался сломлен. Гренадерские полки больше не доверяли своему командиру; солдаты прекрасно понимали, что фронтальная атака пехоты на хорошо укрепленные позиции гористой местности без мощной артиллерийской поддержки обречена на провал. Особенно резко критиковали командующего и его штаб младшие офицеры, а гренадеры были мрачны и исполнены негодования.

На следующий день (27 июня) Лорис-Меликов уехал к своей свите в Мелидуз, где занял позицию, надеясь прикрыть отход Тергукасова. 29 июня он получил известие, что последний удачно выпутался из своего положения, и в тот же самый день из Тифлиса пришел приказ отойти на Карсские позиции.

А тем временем в Зивин прибыл Ахмет Мухтар, который обнаружил, что потери его войск не превышают 500 человек убитыми и ранеными. Его первой заботой стало избавиться от капризного и скандального Измаила Хакки, которому он поручил принять командование над войсками, воевавшими против Тергукасова. Ахмет Мухтар был полон оптимизма и с обычной энергией начал готовиться к снятию осады Карса. 30 июня он получил известие о том, что русские покидают Саганлуг. Посчитав, что уйти от преследовавших его войск Тергукасову не удастся, Мухтар решил отправиться в погоню за отрядом Лорис-Меликова, собрав все силы, которые оставались у него в Зивине.

К 25 июня положение Тергукасова стало отчаянным. К 10 июня Фаик-паша сосредоточил на Ала-Даге, к югу от Баязета, шесть с половиной батальонов пехоты, два эскадрона сювари и 12 орудий. Кроме того, у него было 2 тыс. конных и 600 пеших нерегулярных бойцов, в основном курдов. Линии коммуникаций Тергукасова прикрывали казачий полк в Сурп-Оханнесе и два слабых полка нерегулярной кавалерии около Баязета. 17 июня в Теперизе Фанк разгромил разведывательный отряд, вышедший из Баязета, которым командовал полковник Пацевич. Когда орды диких курдов ворвались в Баязет, капитан Штоквич, оставленный командовать старой турецкой крепостью, с трудом сумел набрать тысячу бойцов для ее защиты.

20 июня после того, как курды разграбили город, Фаик бросил два батальона с тремя орудиями на штурм цитадели. Сам паша, не доверяя своим диким помощникам, засел с оставшимися регулярными войсками в Теперизе. В неразберихе штурма над внешним двором крепости был поднят белый флаг, но еще до того, как в развитие событий сумели вмешаться турецкие офицеры, курды набросились на бежавших в панике горожан и вырезали около 200 человек. Этот случай позже привлек внимание европейской прессы, и Фаик-паша, не сумевший сдержать курдов, поплатился своей карьерой.

Турецкий командующий после бурных переговоров с курдскими вождями отвел наконец все свои войска (за исключением прислуги двух орудий, которые продолжали периодически обстреливать цитадель), оставив курдов осаждать крепость. Блокада – трудно было назвать ее осадой – продолжалась 23 дня. Из-за отсутствия пищи и воды гарнизон испытывал страшные мучения, а болезни уменьшили число людей, способных стоять на стенах, с 1 тыс. человек до 400.

26 июня Тергукасов начал свое отступление к Зейдкану. Его отряд после сражений 16 и 21 июня сократился до 5 тыс. человек, которые несли с собой тысячу раненых. К отступавшим войскам присоединилось множество армянских беженцев. Русский отряд, намереваясь навязать ему бой, преследовал Рейс Ахмет-паша из Велибабы, имевший 16 батальонов и три батареи. На фланге отступавших появился Фаик-паша с 10 тыс. регулярных и нерегулярных войск при десяти орудиях. Русским солдатам, ослабленным боями и плохим питанием, угрожало соединение, превосходившее их по численности почти в четыре раза. От гибели их спасла бездарность турецких командиров. Русские опередили Рейс Ахмета на целый день; у него было мало кавалерии – всего около тысячи черкесских всадников, а превосходящая по численности русская кавалерия не позволяла им вести разведку. Кроме того, турецкий командир опасался сражения, и в ночь с 29 на 30 июня Тергукасову удалось от него оторваться. Узнав об этом, Ахмет Мухтар, окруженный людьми, думающими только о своей карьере, которых навязал ему Стамбул, пришел в ярость.

1 июля в Алашкертскую долину прибыл совершенно некомпетентный в военном отношении курдский вождь Измаил Хакки, который принял командование. Он привел с собой четыре свежих батальона из Эрзерума.

Тогда же отряд Тергукасова, к которому присоединились 3 тыс. армянских семей со всей Алашкертской долины, прошел Каракилисе и 2 июля добрался до Сурп-Оханнеса. Фаик-паша, силы которого в два раза превосходили силы его противника, находился неподалеку. Вечером 3 июля русские, прикрыв длинную колонну беженцев и своих солдат полком кубанских казаков, двинулись на восток от Балик-чёла («Рыбного озера» по-турецки) к русской границе. Они шли всю ночь и к утру оставили за собой Гюрюнсарайский перевал. Вечером того же дня все солдаты и беглецы были уже в безопасности – на русской территории. За время своего отступления Тергукасов потерял всего 30 солдат и одного офицера.