А затем произошло невероятное. Аль Бадраффи протянул руку по направлению к Даше. Девушка не знала, как реагировать на это, однако она не отошла в сторону и не дернулась. Про себя она отметила, что у полковника изящные, длинные пальцы пианиста и короткие, ухоженные розовые ногти. От руки Ганнибала пахло чем-то горько-сладким и приятным – то ли духами, то ли восточными пряностями.

Подушечками пальцев Аль Бадраффи дотронулся до щеки Даши. Девушка вдруг поняла – он не сделает ей ничего плохого! И она ощутила неведомую симпатию к этому опасному субъекту.

Аль Бадраффи продолжал улыбаться, а на глаза у него навернулись слезы. Он что-то пробормотал. И Даша могла поклясться, что он произнес что-то по-русски. Это было имя. Имя, которое ей было знакомо. Света, моя Светлана, вот что сказал «император Африки»!

– Нет, я Даша, Дарья… – еле слышно произнесла девушка, и улыбка Аль Бадраффи вдруг трансформировалась в гримасу. В этом человеке жили две противоположные крайности – доброе и злое начало. И если секунду назад он был ангелом, то теперь превратился в демона.

Полковник отдернул от Даши руку, и его глаза яростно блеснули. Он отшатнулся от Даши, как будто она ударила его в грудь, а потом, развернувшись, отдал какое-то приказание.

Даша не поняла, что происходит, попыталась отыскать глазами генерала Саида, но того нигде не было. К Даше подскочили два солдата и заломили ей руки, а затем потащили из комнаты.

Девушка закричала, и на ее крик обернулся Аль Бадраффи. Его лицо представляло собой маску тролля, но по щекам катились слезы. Сжав кулаки, полковник яростно закричал, и один из солдат ударил Дашу по голове. Девушка потеряла сознание.

В себя она пришла оттого, что кто-то хлестал ее по щекам. Очнувшись и дернувшись, Даша поняла, что находится на сиденье автомобиля. Над ней склонился военный. Увидев, что она пришла в себя, он удовлетворенно зацокал языком и с силой захлопнул дверь. И автомобиль рванул с места.

Прижавшись к окну, Даша увидела, как джип на приличной скорости увозит ее от королевского дворца. Мысли у Даши путались, однако она хорошо помнила, что с ней произошло. Аль Бадраффи что-то ужасно напугало, вернее, не что-то, а кто-то. И этим кем-то была она сама!

Вдруг Даша испугалась сама, причем не на шутку. Куда ее везут? Неужели в одну из ужасных местных тюрем? Но в чем она провинилась перед полковником Аль Бадраффи? Ведь она не задала ему ни одного провокационного вопроса, интервью не успело даже начаться, как уже завершилось. Но что спровоцировало столь кошмарную реакцию полковника?

Ее страхи оказались напрасными – автомобиль доставил ее к отелю. Выйдя на свежий воздух, Даша почувствовала, что у нее болит голова – последствие удара, нанесенного охранником Аль Бадраффи.

Даша не знала, что произошло с ее коллегами, однако успокаивала себя мыслью о том, что с ними все в полном порядке. Ведь если Аль Бадраффи отчего-то рассердился на нее, но в итоге отпустил живую и почти что невредимую, то отчего он должен был вымещать злобу на прочих членах ее команды?

Даша зашла в холл и увидела, что там царит некоторое оживление. Все те из московской делегации, кто остался в отеле, находились в фойе – наспех одетые, кто-то даже в банном халате. А около них суетились работники отеля, выставляя из грузового лифта чемоданы и сумки.

К Даше сразу же бросились несколько человек, желая узнать, отчего их несколько минут назад вытащили из номеров и приволокли в фойе. Даша не могла ответить ни на один из их вопросов, но старалась успокоить коллег и уверяла их, что все в порядке. Хотя сама так не считала.

Наконец, из лифта вывели перепуганного редактора, облаченного в семейные трусы до колена и с лицом, половина которого была перепачкана пеной для бритья, а вслед ему полетел чемодан с вещами: ударившись о пол, чемодан раскрылся, и вещи рассыпались по полу. Несчастный редактор, ползая и собирая их, жаловался на то, что его вытащили из ванной и, несмотря на его протесты, вытурили из номера.

Даша направилась к стойке администратора, желая узнать, чем вызвано подобное возмутительное поведение со стороны работников отеля, однако заметила спешившего навстречу ей директора. Но этого человека, который всего день назад был так с ней любезен и предложил ей номер люкс взамен обычного, словно подменили.

Не отвечая ни на один из ее вопросов, он в грубой форме по-английски потребовал от нее «заткнуться» и поставил ее в известность, что московская делегация потеряла право жить в его отеле. На вопрос, чем это объясняется, директор только заявил, что они обязаны покинуть здание в течение пяти минут.

Появились и охранники, которые стали выпихивать московскую делегацию на улицу. Сопротивление было бесполезно, и все подчинились грубой силе. Последней из отеля вышла Даша, держа в руке полураскрытый чемодан, из пасти которого торчали ее смятые и скомканные вещи.

– Да что вы там во дворце натворили с этим Ганнибалом? – заявил кто-то в сердцах. – Попытались его убить, что ли?

Даша начала путано рассказывать о том, что произошло, но смолкла, потому что увидела два черных джипа, на полной скорости летевших к отелю. Они чуть притормозили, и из них вылетели дрожащие пресс-секретарь, стилист и личная ассистентка Татьяны. А из другого джипа вытолкнули и «великую журналистку», лицо которой было закутано лиловым платком – виднелся только распухший красный нос. Татьяна тотчас направилась к отелю, однако выбежавший швейцар преградил ей дорогу и всячески препятствовал тому, чтобы Атьман попала вовнутрь.

Вновь прибывших окружили те члены команды, что остались в отеле, и потребовали объяснений. Ничего не произнося, Татьяна ткнула пальцем в Дашу, и все смолкли. А затем грозной толпой надвинулись на девушку. Та испуганно отступила – и у нее возникло ощущение, что это не коллеги на нее надвигаются, а зомби на кладбище безлунной ночью.

А затем послышались упреки, крики и ругательства. Даша пыталась объяснить, что сама не ведает, в чем дело, но никто не желал ее слушать. Еще немного, и коллеги накинулись бы на нее с кулаками, но внезапно галдеж смолк – появились несколько полицейских с дубинками.

Они жестами указали в направлении автобуса, который, оказывается, ждал москвичей на соседней улице. Когда Татьяна отказалась сесть в него, ее просто схватили и силком поволокли к автобусу. Подоспели еще несколько полицейских, выглядевших весьма воинственно.

В автобус Даша зашла последней. Когда она захотела сесть рядом с ассистенткой Татьяны, та демонстративно фыркнула и поставила на сиденье сумку. Точно так же сделали еще несколько коллег. Даша поплелась в самый конец автобуса и опустилась на сиденье.

Автобус мчался и мчался. Коллеги громко рассуждали о том, куда их везут. Кто-то предположил, что в тюрьму. Другой добавил, что на расстрел. Третий был уверен, что их продадут в рабство. При этом все постоянно упоминали «ее», подразумевая под этим одного человека – Дашу. И никто не называл ее по имени или хотя бы по фамилии.

Везли их, как вскоре стало ясно, в аэропорт. Это вызвало всеобщее облегчение и даже эйфорию. Однако автобус не остановился около здания терминала – транспортное средство подогнали к ангару. А затем потребовали выйти из автобуса и пройти в ангар.