Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, так прямо сейчас и попробуй. — Она пыталась храбриться, но ее голос дрогнул.
— Я хочу и сюда тоже, — он прикоснулся к ее виску.
— Ты уже там.
— И сюда, — положил ладонь ей на грудь, прямо над сердцем, которое бешено колотилось. От ярости? Страха? Или вожделения?
Она резко отшатнулась.
— Больше этого не повторится.
— Чего?
— Ты не проберешься ко мне в сердце. Не заморочишь мне голову и не заставишь поверить, что это по-настоящему. Что это навсегда. После первого раза я много лет приходила в себя. И ты не заставишь меня поверить, что теперь все иначе. Ты не будешь мне ничего обещать. И я тоже ничего тебе не обещаю. Так что все эти уловки: «Оставайся, потому что ты не так близко, как мне бы хотелось», — они не прокатят. Знаешь, насколько все было бы проще, если бы тогда ты пообещал мне только одну ночь? Ту ночь? Знаешь, как я тебя ненавидела за то, что, ты заставил меня поверить, будто любишь меня?
— Джулия…
— Нет. Обещай мне одну ночь. Не обещай любить меня. Не проси остаться.
К черту приличия и благородство. Он шагнул к ней, сгреб ее в охапку и поцеловал, больше не в силах сдерживать свою страсть. Ему казалось, что его подхватил и понес мощный, неудержимый поток, которому невозможно сопротивляться. Впрочем, сопротивляться ему и не хотелось.
Он взялся за низ ее блузки и медленно поднял вверх. Когда его руки скользнули по ее голой груди, Джулия выгнула спину. Он прервал поцелуй. Она зарылась пальцами ему в волосы, словно пытаясь его удержать.
— Господи, ты пришла сюда без бюстгальтера, — выдохнул Савьер.
Он прижал ее спиной к стене и снял с нее блузку, стащил через голову и отшвырнул прочь. Джулия принялась ерзать, прижимаясь к нему. Он застонал. Они двигались в едином ритме, словно уже занимались любовью, хотя их еще разделяла одежда.
Он расстегнул ее джинсы, и она попыталась помочь ему их стянуть, не прерывая поцелуя, но их губы вновь и вновь отрывались друг от друга. В конце концов Савьер просто стащил с нее джинсы ногой, и они упали на пол.
— Ты хочешь одну ночь, я дам тебе одну ночь, — он подхватил ее на руки и отнес на диван. — Но это будет длинная ночь.
Савьер положил Джулию на диван, а сам встал над ней, глядя на нее с такой жадностью, что она даже смутилась и попыталась прикрыться руками. Не отрывая взгляда от Джулии, Савьер быстро снял пижамные штаны и поставил одно колено на диван. Джулия подняла руку и уперлась ладонью в его голую грудь.
— Подожди, Савьер.
Он резко втянул в себя воздух.
— Джулия, что ты делаешь со мной?
— Я имела в виду, подожди, потому что мне надо взять презервативы. Они в джинсах, в кармане.
Он удивленно вскинул голову.
— Я не врал. У меня не может быть детей.
— Ты уверен?
— Уверен. — Но он все равно встал с дивана, совершенно не смущаясь своей наготы, нашел на полу ее джинсы, достал из кармана упаковку презервативов, открыл один и быстро надел.
— Хватит ждать, — он накрыл ее своим телом.
— Хватит ждать.
Настолько хорошо, как вместе, им не бывало никогда. Они льнули друг к другу так, словно сила, исходившая от их тел, могла заставить исчезнуть все, что их разделяло. И в какой-то момент так и произошло, и Савьеру хотелось, чтобы время остановилось и он остался бы в этом мгновении навсегда.
Потом, когда все закончилось и они лежали, вцепившись друг в друга так крепко, что от пальцев могли остаться синяки, Савьер зарылся лицом в шею Джулии и прошептал:
— Несмотря на прискорбную неспособность сдержаться прямо сейчас, на самом деле я кое-чему научился с тех пор, как мне было шестнадцать.
Джулия рассмеялась.
— Как только я соберусь с силами встать, мы пойдем в спальню, и я тебе покажу.
Джулия проснулась уже утром, хотя в комнате было еще темно. Савьер наблюдал, как она заморгала, а потом повернула голову и увидела, что он на нее смотрит.
Ее волосы были взъерошены, розовая прядь обвилась вокруг уха. Джулия сделала глубокий вдох, словно признавая свое поражение.
— Я-то думала, что со всем разобралась.
— Может быть, все прояснится, если я пообещаю тебе еще одну ночь?
Она улыбнулась, но ничего не сказала.
Он провел пальцем по ее руке. Джулия не сразу сообразила, что он следует линиям шрамов. А когда сообразила, то попыталась отдернуть руки. Но мужчина удержал ее.
— Зачем ты делала это? — спросил он.
Она наблюдала, как Савьер следит за своим пальцем, скользящим по линиям шрамов.
— Мне было плохо и одиноко. Это был такой способ справляться с депрессией. Я не знала, что делать, и вся моя злость направлялась внутрь. Вот я и резала руки — давала ей выход. Только не думай, что я от природы такая умная. Это годы психотерапии дают себя знать.
Савьер посмотрел ей в глаза.
— И больше ты так не делала?
— Нет. Если ты вдруг не заметил, я уже не коплю злость в себе. Я научилась ее выражать. — Она шевельнулась и слегка поморщилась.
— С тобой все нормально?
Джулия тихонько откашлялась.
— Просто я… у меня давно никого не было.
Может, с его стороны это было нехорошо, но его обрадовали ее слова. Он часто задумывался о том, что она делала в Балтиморе и кто там у нее был. Об этом отрезке ее жизни Савьер почти ничего не знал.
— Почему ты не вернулась в Мэллаби, Джулия?
— Мне казалось, что здесь не к чему возвращаться, — объяснила она, уставившись в потолок.
— Ты никогда не скучала по дому?
— Я все время скучаю по дому, — она по-прежнему не глядела на него. — Просто не знаю, где мой дом. Он где-то есть. Как обещание счастья. Я это знаю. Иногда даже чувствую. Но это как бежать за луной — стоит только подумать, что сейчас я ее поймаю, она исчезает за горизонтом. Я горюю, потом пытаюсь ее забыть и жить дальше, но следующей ночью она возвращается на небо и снова дает мне надежду, что я сумею ее удержать.
Савьер затаил дыхание. Джулия никогда не была с ним такой искренней и откровенной. Она никогда не делилась своими чувствами.
— Это та самая важная вещь, которую ты собиралась сказать?
— Нет.
Он застонал.
— Ты меня убиваешь. Это что-то хорошее?
— Да.
Он положил руку ей на бедро и начал медленно сдвигать ее вверх.
— Лучше, чем прошлая ночь?
— Их нельзя сравнивать, — Джулия остановила его руку, положив на нее ладонь. — А сколько времени?