Однако он все равно потребовал, чтобы парни и Мея не катались нигде по ночам. По его словам, за воротами Свартшё росла коррупция и становилось все больше проблем, от которых им следовало держаться подальше. На всякий случай он начал запирать ключи от машин в бюро, несмотря на протесты Карла-Юхана и его братьев.

В Свартшё не было телевизора. Карл-Юхан не знал почему именно, но если верить ему, они всегда так жили. Главу семейства Мея не стала спрашивать, опасаясь нарваться на долгие разглагольствования вместо ответа. У них был компьютер, но Биргер не спускал с него глаз. Ее попытка проверить Фейсбук вызвала явно недовольство с его стороны.

– Когда ты перестанешь быть такой наивной, Мея? Социальные сети – лучший способ наблюдения за нами.

Радио, очень специфическое радио, и такие же специфические подкасты – вот что приветствовалось. По вечерам, когда они все собирались в гостиной, Биргер сидел в своем кресле, молитвенно сложив руки на груди и весь обратившись в слух. Больше всего ему нравился Джек Джонс. Этот американец из Би-би-си якобы прекрасно знал все тонкости механизма коррупции. Анита держала вязание в руках, спицы тихо позвякивали, соприкасаясь, словно непрерывно нападали друг на друга. Пер и Ёран валялись на диване, а Мея и Карл-Юхан предпочитали оленью шкуру у камина. Мее нравилось смотреть, как жар красит щеки Карла-Юхана румянцем, как языки пламени отражаются в его глазах. Этого Джека Джонса Мея не слушала, его голос был фоном, никоим образом не мешавшим им наслаждаться обществом друг друга.

Когда Джонс заканчивал говорить, Биргер обычно брал слово, требуя всеобщего внимания.

– Мея, малышка, тебе известно, как мы с Анитой познакомились? – спросил он однажды вечером.

Братья отреагировали на его слова громкими стонами и вздохами, но Биргер и ухом не повел. Мея сразу выпрямилась, поскольку вопрос был задан ей.

– И как же? – вежливо поинтересовалась она

– Ну, это случилось, когда мы стали братом и сестрой.

– Биргер, в самом деле!

Спицы замерли в руках Аниты. Комната тут же наполнилась громким смехом, и, посмотрев на Карла-Юхана, Мея увидела, что тот покраснел.

– Не биологическими, конечно, – уточнил Биргер. – Просто в юности мы оказались в одной приемной семье, вот так и породнились.

– Стоило мне увидеть ее, – продолжил он и показал на Аниту, – я уже знал, что как сестра она меня не устроит. Она ведь была красавицей по меркам того времени, точно как ты, Мея. Фатальная женщина, способная вскружить голову самому холодному мужчине, даже не пытаясь это сделать. – Он поцокал языком.

Анита смущенно покраснела.

– Естественно наш приемный отец положил на нее глаз. Хорошо еще, дом был маленький, с плохой звукоизоляцией, что помешало ему реализовать гнусные намерения. Я застал его на месте преступления, когда он пытался засунуть руку ей под юбку…

– Биргер, – одернула Анита мужа.

Спицы замелькали быстрее, зазвенели громче. Биргер подошел, положил руку ей на плечо и только потом продолжил:

– Я, конечно, врезал ему от души. Он ударился головой о стену и отрубился. Мы с Анитой подумали, что он концы отдал, так что собрали пожитки и подались в бега. Решили держаться подальше от всяких властей и заботиться о себе самостоятельно. Взяли судьбу в свои руки и без посторонней помощи стали счастливыми. Мне было семнадцать, а Аните на год меньше, когда мы оказались вдвоем против всего мира.

Биргер наклонился и поцеловал жену в темя.

Когда он снова продолжил, голос его слегка дрожал.

– Понадобилось десять лет, чтобы скопить на эти земли. И еще больше времени ушло, прежде чем появились мальчишки. Мы всего лишь хотели создать семью, иметь много детей, но даже за это пришлось побороться. Ёран родился после нескольких выкидышей. И пусть я никогда не верил в Бога, но в какой-то день уже находился на грани того, чтобы к этому Богу воззвать. А потом и двое других не заставили себя долго ждать. Так у нас появились трое ребятишек, и наши мечты сбылись.

Биргер впился взглядом в Мею и Карла-Юхана. Его нижняя челюсть выпятилась, когда он улыбнулся.

– Чтобы преуспеть в жизни, детки мои, нужен правильный партнер. Готовый делить с тобой и печали, и радости. Если такой имеется, можно осуществить любые мечты. Посмотрите на нас.

Он повернулся к Аните и, взяв ее руку в свою, поднес к губам. При этом он чуть не проткнул глаз спицей, чем здорово развеселил сыновей.

А Мея подумала о Силье, о том, как мать постоянно искала себе мужчину и ни с кем не оставалась надолго. Подумала, насколько несчастливой и беспокойной стала ее собственная жизнь из-за вечных поисков матери. Она положила голову на плечо Карлу-Юхану и пообещала себе никогда не следовать примеру Силье.

«Я должна двумя руками держаться за мою любовь», – подумала она.

* * *

Во сне он всегда находил Лину лежавшей в воде. Бледную под темной поверхностью. Распухшую от долгого пребывания в озере. Когда он вытаскивал ее на берег, повторялась одна и та же история: он стаскивал с себя футболку и закрывал мокрое тело дочери, но вода продолжала струиться по волосам, вытекала изо рта и пустых глазниц. Поток нарастал и каждый раз уносил Лину неизвестно куда. Он просыпался, и постельное белье всегда было влажным.

Из объятий сна его вырвала гроза. Он сел на кровати и вздрогнул, оглядев себя в свете вспышек молний. Все его тело украшали синяки и ссадины после ночей, проведенных в лесу. На распухших от комариных укусов запястьях запеклась кровь – вероятно, он расчесывал их, когда спал. Все тело зудело и воняло.

Лелле встал и пошел в душ. Ему вспомнилось, как он прижимал пистолет к ребрам Варга и уже был готов выстрелить. Его затрясло, несмотря на горячую воду. Он закрыл лицо руками и безудержно зарыдал.

Электричество из-за грозы отключили, и он на ощупь пробрался в кухню, оставляя за собой мокрые следы. Только успел найти свечи, как ожил мобильник. Голос Анетт подозрительно вибрировал, и в душу сразу закралась тревога.

– Я звонила на домашний номер, но ты не ответил.

– Я был в душе.

– Ага.

Она замолчала, явно собираясь с духом. Это не предвещало ничего хорошего. Лелле зажег свечи свободной рукой и сел за стол. Он слышал ее дыхание.

– Я звоню, потому что мне надо кое о чем тебе рассказать… Пожалуй, это станет шоком для тебя… Я была почти уверена, что уже слишком стара для этого, но оказывается…

– Говори, – перебил он ее резко и подумал: «Вряд ли меня теперь что-нибудь удивит».

– Я беременна, – промямлила Анетт. Раскаты грома заглушили ее слова.

Лелле плотнее прижал телефон к уху:

– Что ты сказала?

– Я беременна. У нас с Томасом будет ребенок.

– У вас с Томасом будет ребенок?