Старуха начала водить из стороны в сторону дымящей палкой, и Людмила ощутила, как в ее ноздри ворвался сладковатый горчичный запах.

— Да погоди. Схожу с ними, посмотрю на них, как следует, — ответил ей Мирон, следуя за мавками. — Вдруг, пойму, где искать.

— Нет, Мирон, не ходи, — пролепетала Людмила затравленно, ощущая, как от горчичного дыма палочки у нее закружилась голова. И уже как-то вяло добавила. — Пойдем отсюда…

— Куда это ты собралась, яхонтовая? — спросила, улыбаясь гнилым ртом, старуха. — А как же цветочек папоротника, который я обещала тебе?

В следующий миг Людмила почти потеряла сознание и, покачнувшись едва не упала. Старуха придержала ее и, заботливо усадив ее на траву, произнесла над нею:

— Ох, девонька моя, нехорошо тебе?

Людмила не успела ничего сказать, как потеряла сознание вновь, упав на траву.

Сколько она была в обмороке неведомо, но когда она пришла в себя, старуха все так же стояла над нею, но уже без дымящей палки. Людмила ощущала, что она находится в каком-то странном сне. Заунывные песни мавок, как будто убаюкивали ее, и ей совсем не было страшно. И эта старуха уже не казалась ей столь ужасной. Колдунья помогла ей подняться на ноги и потянула ее за руку. Отчего-то девушке совсем не хотелось вырываться и она послушно пошла за старухой.

— Пойдем, милая, со мной, — завывала ей на ухо старуха. — Я тебе самый красивый цветок подарю. Никогда ты такого не видывала.

7.8

Медленно, послушно идя за старухой, Людмила ощутила, как ее сознание на миг вернулось к ней, и она осознала, что она не во сне, а в жуткой Яви. Она остановилась и огляделась.

Заслышав мелодичный завораживающий напев, девушка невольно обернулась и увидела Мирона у воды в двух десятках шагах от себя. Он стоял, не шевелясь, словно оцепеневший и невидящим взором смотрел перед собой. А три светловолосые и одна рыжая девицы – мавки, вились вокруг него, украшая Сабурова травой и цветами, заунывно напевая. Его заторможенный вид навел девушку на жуткую мысль о том, что мавки своими песнями наводили на него морок и дурман, затуманив его мысли. Она видела, как они сняли с него рубаху, обнажив его торс, и далее стянули с него пояс с ножом и плетью. Его холодное оружие они бросили в воду, и оно вмиг утонуло. Уже через минуту мавки начали заманивать Мирона в озеро, и он послушно пошел в воду, увлекаемый утопленницами. Мавки тянули его на глубину, и он уже был по пояс в воде. Одна из утопленниц, обвив своими руками шею молодого человека, увлекала его дальше в глубину.

Людмила дернулась в сторону Сабурова, вырвавшись из рук старухи, и громко крикнула:

— Мирон!

Вмиг костлявая рука колдуньи схватила ее запястье и потянула девушку обратно.

— Ты куда это, коханочка моя? — недовольно прокряхтела старуха.

Людмила начала вырываться из рук колдуньи, которая с силой держала ее. Девушка видела пустой и покорный взгляд Мирона, словно затянутый дымкой, а мавки, обступив его со всех сторон, далее тянули его в озеро.

— Очнись! Мирон! — закричала уже диким криком Людмила, но он не слышал ее.

— А ну-ка, доченьки, помогите мне успокоить ее! — велела громко старуха и тут же несколько других синюшных девиц поднялись с берега и, обступив Людмилу, начали толкать ее ледяными руками подальше от озера.

Людмила, не спускала жуткого взора с Мирона, голова которого уже была наполовину в воде. Она пыталась вырваться из круга мертвых девиц, но они не пускали ее. Затравленно озираясь по сторонам, девушка не понимала, почему до сих пор нет Василия, который шел за ними. И тут ее осенило.

Дурман, окутавший Мирона, обволакивал его сознание, и ему казалось, что ласковые руки матери убаюкивают его, словно он дитя малое. Он хотел идти с ними в гладь озера, которая казалась ему манкой и притягательной. И, вдруг, его сознание пронзил резкий, низкий, леденящий кровь окрик Людмилы:

— Мечислав!

Мирон резко распахнул полуприкрытые дремой глаза и напрягся всем телом. Голова Мирона уже была почти погружена под воду, и доставала до носа. В следующий миг одна из мавок дернула его ниже и он оказался под водой.

Молодой человек, словно оступился и ушел под водную гладь. Людмила в ужасе замерла, понимая, что мавки все же затянули его на дно. Девушка начала дико дергаться из цепких рук утопленниц в истерике отталкивая их, и ей удалось вырваться. Она бросилась к тому месту, где еще пару минут назад скрылся под водой Мирон. Склонившись к воде, девушка увидела только двух лежащих в воде мавок, которые как-то жутко улыбались ей беззубыми ртами. Людмила уже хотела кинуться в озерную воду, чтобы попытаться вытащить Сабурова, как в следующий миг на поверхности воды всплыло тело Мирона. С пугающими открытыми и с неподвижными глазами, белым, словно полотно лицом и недвижимым телом. Он был мертв. Отчаянно вскрикнув, Людмила в диком порыве уже дернулась к молодому человеку, желая вытащить его из жуткого озера и еще попытаться спасти его своим дыханием, ведь она немного знала о том, как спасать едва утопших людей. Но она не успела даже приблизиться к воде. Горбатая колдунья, с необычайной силой схватила Людмилу за длинный подол рубахи и дернула ее от озера. Девушка, пролетев почти несколько аршин, упала на траву, больно ударившись бедром. Старуха и мавки вмиг окружили ее, схватив и не давая ей вырваться, они подняли ее на ноги.

Дикими полными ужаса глазами, Людмила смотрела на то место, где плавало бездыханное тело Мирона и из ее глаз хлынули слезы от страха и боли.

Именно в этот трагичный момент из чащи к озеру выбежал Василий. Чуть поодаль от того места, где была Людмила и старуха с мавками. С палашом в правой руке и ярко горящим факелом в левой. Тут же три утопленницы девки окружили его, не давая ему пройти.

— Василий! — вскрикнула радостно-истерично Людмила.

— Насилу отыскал озеро! Заплутал немного! — выпалил Василий.

И видя, что молодой человек угрожающе размахивает палашом и словно боится наносить раны утопленницам, Людмила закричала ему:

— Мертвые они! Не жалей их! Они Мирона убили!

— Чего? — взъярился Сабуров, и быстро ударил палашом по первой мавке, и на ее теле образовалась синяя рана, и утопленница-девка упала на землю.

— Утопили они его, — сквозь слезы выкрикнула Людмила. — Да оставьте меня! — вскрикнула она зло, пытаясь вырваться из ледяных рук мавок.

— Вот окаянные мавки! — процедил Василий и, увидев, как к нему приблизились еще четыре девки – утопленницы, он начал яростно размахивать палашом и факелом в другой руке, сильно ударяя по мертвым холодным смертоносным оружием. — Погоди, сейчас, сестрица!

Утопленницы совсем не боялись палаша Василия, а от факела начали шарахаться в сторону.

— Огня они боятся! — прокричала Людмила.

— Да! — ответил ей Василий и увидел, как первая зарубленная им мавка поднимается с земли. На ее груди зияла страшная синяя рана, но она нисколько не мешала ей двигаться.