– Ну, дальше, дальше! – подначил легат.

– Сейчас, – девчонка закусила губу, – значит, еще я совсем недавно видала такую тунику на одной красивой матроне, говорят, она жена дуумвира.

– Знаю такую, – кивнул Рысь.

– И второй дуумвир не оставил без подарка супругу… Вот, пожалуй, и все!

Юний вздохнул. Все это он и так знал. А хотелось подробностей.

– Что же, он вашей музыкантше ткани не подарил?

– Кому?! – Фласка вскочила, словно ее, подобно Клеопатре, только что ужалил аспид. – Этой тощей змее?!

– Э, как ты ее!

– А того заслуживает, тля! – Гетера раззадорилась не на шутку.

А Юний лишь улыбался, слушал да мотал себе на ус. Оказывается, как только Аврелий Фаст сделал столь шикарный подарок трем своим пассиям, все остальные девушки лупанария, а в первую очередь – Ариста (так звали «тощую змею»), тут же изошли самой лютой завистью. Известно, женщины… А Ариста, как наиболее деятельная, даже не поленилась, прихватив скопленные за тяжкие труды деньги, сбегала на «Борей» – именно оттуда и ушла дефицитная ткань, даже не добравшись до купеческих лавок. И ведь купила бы – после посещения судна Аврелием отрез еще оставался, как раз на тунику… да вот перед самым носом перехватил кто-то.

Рысь насторожился:

– А кто, не знаете?

– Да ну, какая нам разница? Купили и купили, главное, чтобы этой злючке Аристе не досталось.

Так… Юний задумался. Выходит, люди Илмара и Венты вызнали на корабле далеко не все! И туника с характерным рисунком, кроме матрон и Аврелиевых пассий, имеется у кого-то еще! У кого? А не знает ли о том Ариста?

– Змея-то? – Фласка презрительно хмыкнула. – Может, и знает. Да что ей в том? Ходит теперь, завидует. Да так ей и надо, мой господин. Дурная, нехорошая девка… О мой господин…

Девушка вновь изогнулась, словно пантера, узревшая добычу, однако легат аккуратненько отстранил ее рукой. Сказал ласково, чтоб не обидеть:

– Ты очень хорошая девушка. Фласка. Но у тебя ведь остались подруги… Поверь, я скоро снова вас всех навещу. А это… – дотянувшись до кошеля, он достал оттуда звонкий серебряный денарий. – Это лично тебе.

– Ой, господин… Почаще бы ты приходил.

Выпроводив Фласку, Рысь прикинул, о чем расспросить ее подруг. Впрочем, те поведали ему еще меньше – видать, не очень-то отличались наблюдательностью и болтливостью. Причем обе взахлеб ругали Аристу, стоило лишь ее упомянуть. Надо сказать, легат был заинтригован.

Ариста явилась последней. Проскользнула неслышно – и в самом деле, змея! – поклонилась в пояс:

– Рада буду услужить тебе, господин.

Выпрямилась и – через голову – резко сняла тунику, бросив ее в дальний угол. Голая, стала на колени, чуть не доходя до ложа, погладила небольшую, но упругую грудь с коричневыми торчащими сосками и, с вызовом взглянув на Юния, улыбнулась:

– Три женщины уже терзали тебя сегодня, мой господин. Но я лучше их. Ты увидишь…

Медленно перебравшись на ложе, она обхватила тело гостя руками, лаская кожу кончиком языка, затем, чуть подвинувшись, изогнулась, обвила ногами вытянутую левую руку легата, задергалась, сжимая ноги все крепче и крепче, тяжело задышав, укусила поцелуем в ухо…

Гладкое смуглое тело златовласой красавицы покрылось мелкими капельками пота, глаза горели огнем… Густые волосы упали на лицо Юния, острые соски уперлись в грудь. Да, Рысь был несколько утомлен предыдущими тремя… но эта… Рысь взял ее, словно дикий зверь, схватил руками за талию, перевернул, растянул на ложе…

– О, господин… – закрыв глаза, застонала девушка. – О, господин, о…

– Красивая одежка у твоих подруг, – после короткого отдыха наконец смог произнести Юний.

Юное лицо тяжело дышащей красавицы исказила злая гримаса.

– Они мне не подруги. Твари! Отбивают лучших…

– На! – Легат щедро бросил гетере денарий. – На что копишь? Ну, если, конечно, не тайна.

Ариста улыбнулась:

– Да не тайна. Хочу иметь свой дом и жить свободно, так, как хочу… И главное – с кем хочу.

Девчонка дерзко взглянула на легата, и тот улыбнулся:

– Молодец. Славная и достойная цель. Ты германка?

– Не совсем. Отец был римлянин.

– Вижу, говоришь чисто.

– Я еще и петь умею, и…

– Что, на «Борее» не хватило для тебя красивой киосской ткани?

– А, – Ариста с видимым раздражением махнула рукою. – Да, не скрою, хотела купить. У нас ведь как? Чем красивее одежка, тем больше шансов на достойных гостей… Ты не смотри, что я сейчас хожу почти что в рубище, это назло тем трем толстухам! Пусть знают, не в одежке дело – в умении!

Рысь в ответ лишь развел руками:

– Кто бы спорил! А кто, кстати, тебя тогда опередил? Неужели кто-то из трех подруг?

– Ну уж нет! – Ариста тряхнула кудрями. – Хватит им и так. Приказчик эдила, так сказал купец, да я и сама его видала, не купца, приказчика. Поспешал куда-то со свертком. Как видно, супруга господина эдила решила забрать остатки. У матрон ведь тоже ревность – как и у нас.

– Угу, – поджав губы, кивнул легат.

Выходит, все ж таки никого лишнего не было.

Круг подозреваемых тот же – жены дуумвиров, жена Гнея Хирольда и три пассии. А вот насчет этих последних…

– Нет, в тот день никуда не ходили, точно, – наморщив лоб, сообщила Ариста. – Пришел их дружок, Аврелий, – три дня гуляли.

– Точно?

– Клянусь Венерой и Тюром!

– Ну, что ж…

Юний медленно поднялся с ложа, нагнулся, протянув руку к тунике…

– Господин…

Ласковые руки обвили тело.

– Ты разве уже уходишь?

Матрон проверяли через домашних рабов, благо те хорошо помнили, отлучались ли их хозяйки по ночам. Не отлучались – так и доложил Илмар Два Меча, послав своих людей по адресам покупателей киосской ткани. Ни одна… Впрочем, все же оставались сомнения в отношении Гнеи Хламидии – супруги дуумвира Лициния Флора. Как удалось выяснить, Хламидия всегда ложилась спать рано, но рано и поднималась, раньше всех слуг, еще до восхода солнца. Точно так же рано поднимался один только Варникий, старый слуга Хламидии с самых давних пор, когда матрона еще не была женой дуумвира Лициния Флора. Вдвоем они куда-то уходят и возвращаются в дом с первыми солнечными лучами.

– Утром, еще до восхода? – быстро переспросил легат. – Что ж, этот период времени вполне подходит. Что слуга, ну тот, старый? С ним говорили?

Илмар Два Меча покачал головой:

– Он замкнут и нелюдим, к тому же весьма предан своей госпоже.