Оба молчали. Эй Джи почувствовала первую острую боль отторжения.

В дом они вошли через кухню. Дэвид достал из буфета бутылку бренди и два стакана. Наполнил, подал стакан Эй Джи и одним глотком ополовинил свой.

Она сделала глоток, потом другой и почувствовала себя уверенней.

— Не хотите ли теперь отвезти меня домой?

Он поднял бутылку и добавил себе еще солидную порцию.

— О чем вы?

Она взяла свой стакан в обе ладони и заставила себя говорить как можно спокойнее:

— Большинство людей чувствовали бы себя очень неуютно после… после такого эпизода. Они постарались бы убраться от источника неприятностей и проанализировать это происшествие.

Он молча смотрел на нее. Тогда она поставила стакан:

— Я быстро соберусь.

— Вы совершаете ошибку, — спокойным тоном произнес Дэвид, — а я не знаю, что мне делать, черт побери! Сядьте, Аврора!

Он с такой силой бросил стакан в раковину, что Эй Джи вздрогнула, и воскликнул:

— Разве теперь мы не лучше узнали друг друга? — Похоже, вопрос он адресовал не столько ей, сколько себе самому. — Разве у нас не может быть иных отношений? Разве у нас нет других тем для разговоров, кроме секса и переговоров?

— Мы договорились…

Он так неожиданно грубо обругал заключенные между ними соглашения, что она замолкла. Дэвид смотрел на свою руку, вполне представляя, что могло бы произойти.

— Возможно, вы спасли мне жизнь. И что я должен вам сказать? Спасибо?

С трудом придя в себя от изумления, она, заикаясь, пробормотала:

— Лучше бы вы ничего не говорили.

Он подошел к ней, но не прикоснулся.

— Не могу. Послушайте, я сам потрясен. Это не значит, что я вдруг счел вас ненормальной. — Он увидел, как в ее глазах что-то появилось и через мгновение исчезло, и коснулся ее лица. — Я вам благодарен. Только не знаю, как с этим справиться.

— Все хорошо, — ответила Эй Джи. Почва уходила у нее из-под ног. — Я не ожидала…

Он поднял к ее лицу и вторую руку.

— Ожидала. Предполагала. Скажите, чего вы хотите? Что вам больше всего нужно?

Она попробовала было сопротивляться, но у него были такие ласковые руки и ждущие глаза.

Она прикрыла веки:

— Обнимите меня. Хоть на минуточку.

Он обвил ее руками и притянул к себе. В этом объятии не было страсти, только уют и защита. Она погладила его по спине.

— Хотите, поговорим об этом?

— Это было как вспышка. Я сидела и думала, как хорошо ничего не делать. И о цветах. Я представляла себе, как они будут стоять на окне. И вдруг они стали черными, а лепестки превратились в лезвия. Я увидела, как вы наклонились над теми колокольчиками, и все вокруг вдруг стало серым.

— Я еще не наклонился.

— Но уже собирались.

— Точно. Собирался. — Он на мгновение стиснул ее крепче. — Похоже, я не сдержал слова. Цветов для вас у меня нет!

— Это не важно. — Она поцеловала его в шею.

— Я это еще сделаю, — Он чуть отодвинулся и взял ее за обе руки. — Аврора… — Он стал поднимать ее руку и вдруг увидел на костяшках запекшуюся кровь. — Откуда это? Что вы сделали?

Она рассеянно посмотрела на пальцы:

— Не знаю. Просто ранка.

— Давайте. — Он подвел ее к раковине и начал смывать кровь холодной водой.

— Ой! — Она отдернула руку.

— Вечно я недостаточно осторожен, — пробормотал он.

Она прислонилась бедром к раковине:

— Это я заметила.

Обеспокоенный глубокой раной, он начал промокать ее полотенцем.

— Пойдемте наверх. У меня есть немного мертиолята, его иногда применяют для обеззараживания.

— Просто немного содрала кожу.

— Не будьте ребенком!

— Я и не… Подумаешь, пара царапин!

— И царапины могут воспалиться.

— Послушайте, вы уже все протерли. Там не осталось ни одного микроба.

Но он потащил ее в ванную:

— Нужно удостовериться.

Она не успела остановить его, а он уже достал бутылочку и опрокинул ее на рану. Жгучая боль опалила ее.

— Ч-черт!

— Ну вот, — с удовлетворением произнес он и начал дуть ей на пальцы. — Потерпите чуть-чуть.

— Легко сказать, — проворчала она. Однако боль начала стихать.

— Мы будем готовить ужин, и вы отвлечетесь.

— Это вы собирались готовить ужин, — напомнила она.

— Верно. — Он поцеловал ее в лоб. — Я только на минутку выскочу, а когда вернусь, займусь грилем.

— Не надейтесь, что я буду резать зелень, пока вас нет. Я лучше приму ванну.

— Отлично. Если к моему возвращению вода будет еще горячей, я присоединюсь к вам.

Эй Джи не спросила, куда он собрался. Ей и хотелось бы, но… существуют правила! Она пошла в спальню и посмотрела из окна, как он уезжает.

Она села на кровать и сбросила обувь. День выдался слишком насыщенный и физически, и эмоционально. Она осталась совсем без сил, без чувств, без мыслей.

Поддавшись настроению, она прилегла поперек кровати, чтобы чуть-чуть отдохнуть. Всего минутку.

Дэвид вернулся с букетом астр, выпрошенных в соседском саду. Он намеревался осыпать ими Эй Джи, пока она нежится в ванне. Может быть, тогда в ее глаза вернется смех? Он никогда еще не слышал, чтоб она так много и заразительно смеялась, как за пару последних дней. Этого ему терять не хотелось. Более того, он понял, что ему вообще не хочется ее потерять.

Он бесшумно поднялся наверх, остановился в дверях спальни и тут увидел ее. Она сняла только обувь. Смятая подушка оказалась у нее под рукой, а сама Эй Джи лежала на кровати по диагонали. Входя в комнату, он вдруг подумал, что никогда не видел ее спящей. Как-то не представлялся такой случай.

У нее было такое мягкое, такое нежное лицо. Светлая прядь упала на щеку. Губы чуть приоткрылись. Как это он до сих пор не замечал, какие у нее тонкие черты лица, какие изящные и женственные запястья, какая плавная линия шеи?

Может, не приглядывался? Дэвид подошел к кровати.

Зато теперь увидел.

В постели она была — гром и молния: энергичная, жесткая и выносливая. У нее был дар, проклятие и способность воевать с самого момента пробуждения. Теперь он видел ее беззащитной.

Уязвимость Эй Джи проявлялась исключительно редко, а возникавшее после этого сопротивление он обычно старался как-то затушевать. Но сейчас, именно сейчас, когда девушка спала и не подозревала о его присутствии, она выглядела такой хрупкой, что ему захотелось защитить ее и позаботиться о ней.