Тревожное состояние, в котором пребывал Клим, нарастало по мере того, как Артаусов все больше контактировал с рабами, минуя Клима. Климу не терпелось вернуться в творческий процесс, которому он сам дал старт, а теперь вынужден был лишь любоваться им, словно несущимся по степи табуном лошадей, выпущенных из конюшен. Желая создать нечто монументальное, что бы переплюнуло Харри Фоттера, он скачал из Интернета первые два тома «Войны и мира» Льва Толстого и принялся заменять в нем нормальные, литературные слова на современный сленг. Клим занимался этим с упоением несколько ночей кряду, адаптируя текст в соответствии с требованиями эпохи. Так, слово «присутствие» он поменял на «офис», «кучер» – «личный водила», «камердинер» – «помощник по бизнесу», «громко позвонил в колокольчик» – «звякнул по мобиле» и так далее. Сцена, в которой Наташа Ростова готовится к первому в своей жизни балу, после редактуры Клима стала выглядеть так:

«Дело стояло за Наташкиными джинсами, которые были слишком длинны; их подшивали две герлушки, обкусывая торопливо нитки.

– Скоро ли, наконец? – гнобил папаша по мобиле. – Перонская уж заждалась. Просквозим стрелку!

– Готово, Наташка! – хлюпала подруга. Наташка стала напяливать джинсы.

– Скинься в тюбик, череп, я вся в заморочках! – динамила она отцу, отворившему дверь.

– Не дергайся, Натусик! – мазала повидлом спинку герлушка, обдергивая ей джинсы.

Наташка отчуварила подальше, чтоб осмотреться в зеркало. Джинсы были ей велики.

– Не трави мозг, – сказала Мавруша, ползавшая по полу, как удав по пачке с дустом.

– Хватит пылесосить тайгу! – сказала решительная Дуняша.

В это время причуварила мамаша в кожаном костюме.

– Мама, лопухнулись мы с джинсами. Левые они! – беспонтово выдала Наташка.

– Красавица, краля-то моя! – прогнала телегу из-за двери вошедшая уборщица.

В четверть одиннадцатого наконец сели в «мерсы» и поехали. Наташка в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее в бесте, где замутили тусовку, – музыка записей Кинг-Попа, булкортряс, расколбас, встреча с Паханом и всей золотой молодежью Питера. То, что ее ожидало, подсадило ее на измену и жестоко рвало крышу. Но она немного покумарила в машине, жизнь на место встала, и все пошло пучком. Она въехала во все то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, зачуварила в вестибюль. Там ее неслабо заморочило, и она припала на очко. Ее глаза разбегались, она тащилась, ее колбасило, пульс ее забил сто раз в минуту. Потому Натаха шла, замирая от мандража. Зеркала по лестнице отражали чувих в модных прикидах. Наташка смотрела в зеркала, ее продолжало глючить, и в отражении она не могла отличить себя от других чуваков и децильных чувих. Она крепко питонила. При входе в первый зал равномерный гул базара, стук педалей, приветствий оглушил ее, но она недолго пробыла в отключке.

Две инкубаторные, в белых мини, с одинаковыми заколками в черных волосах, одинаково подморгнули, но чуваки, которые кумарили на лестнице, остановили дольше свой взгляд на тоненькой Наташе.

– Физкультпривет! – заломил один из них нехилый гон.

В зале стояли пиплы, теснясь перед входной дверью, ожидая Пахана. Наташа опять ловила глюки, ее плющило, но она слышала и чувствовала, как несколько вставленных гнали про нее, и она временно кинула на них обидульки, хоть и выдала мазу, что понравилась чувакам.

Перонская называла графине самых значительных кадров.

– Вот таджикский варщик, видите, удолбанный, – говорила Перонская, указывая на старичка, окруженного чувихами.

– А вот самая продвинутая телка Питера, банкирша Безухова, – съезжая с базара, она указала на входившую Элен. – А вот эти две и не кайфовые, и безмазовые.

Она указала на проходивших через залу тетку с лапостой дочерью с внушительной эмалью.

– Это нашего олигарха невеста, – продолжала грузить Перонская. – А вот и ботва бухариков. Это брат Безуховой – фуфел Курагин, – базарила она, широко открывая нанало и указывая на красавца с высоты поднятой бестолковкой. – А этот, толстый, в очках, фармазон бескрышный, – окончательно оструела Перонская, указывая на Безухова. – Все по абитухе аскает. А с женой его рядом поставьте – бимбо покоцанный!

Пьер шел, прикольно переваливаясь своим толстым телом, раздвигая пиплов с полным угаром. Наташа перлась, глядя на знакомый фейс Пьера, на то, как он оттопыривается, и думала, что он чистый пацик. Ибо она знала, что Пьер отыскивал ее, потому как обещал вставить с ней по кубику. Но, не дойдя до нее, Безухов остановился подле невысокого лапсука с гитарой и стал кондорить его что-нибудь забацать…»

После столь серьезной правки Клим справедливо стал считать этот роман своим детищем и твердой рукой влепил на первой странице название: «Волна и пир».

Артаусов принял этот шедевр на «ура», только поставил другой заголовок, «Вой на пир», и немедленно отправил роман в производство. Результат превзошел все ожидания. Случилось то, о чем говорил директору издательства Роман: к литературе потянулась молодежь. Особой популярностью роман «Вой на пир» стал пользоваться у наркоманов, и многочисленные журналисты, милиция и врачи первыми в мире зафиксировали наркоманов, читающих литературу во время кайфа. Права на этот роман немедленно купили зарубежные издательства и перевели его на свои языки, используя местные диалекты и сленг. Позже пошли слухи, что многие московские школы вместо «Войны и мира» Толстого стали преподавать ученикам «Вой на пир» Клима Нелипова, и была отмечена небывало высокая тяга юношей и девушек к адаптированной классике, а также глубокое понимание устремлений и помыслов персонажей.

О том, что этот слух имел серьезные основания, говорил тот факт, что к Климу стали обращаться директора школ, частных лицеев и колледжей с просьбой адаптировать под современность и другие произведения русских классиков, в частности Гоголя, Достоевского и Чехова. Клим набивал себе цену, требуя запредельные гонорары и, главное, личного обращения к нему представителя Министерства культуры. Директора обещали и гонорары, и обращение из министерства, но потом вдруг заказы из школ как-то сразу прекратились, и очень скоро Клим понял, что стало этому причиной.

Как-то прогуливаясь в сопровождении старшего менеджера по залам книжного супермаркета, Клим заметил стенд под вывеской «Новая классика». Подойдя к полкам, он с ужасом увидел книги некоего Антона Чекова «Стаканка», «Дом с вазелином» и «Дядя Саня».

– Негодяй! – заходясь в ярости, прошептал Клим, хватая с полки книгу. – Он украл у меня идею! Это моя идея! Моя!

Климу стало так обидно, что он принялся лупить менеджера книжкой по голове. Тот вяло сопротивлялся и несвязно бормотал:

– Совсем новые поступления… мы еще не успели разобраться… продаются очень хорошо… школьники пачками закупают…

– Я так этого не оставлю! – грозился Клим. – Я этому Чекову чеку от гранаты в задницу вставлю! Он будет знать, как самого Клима Нелипова вокруг пальца обводить!