Люли-люли-люлюшки,

Сон приносят гулюшки…

Постепенно к девушке возвращалось самообладание. Нервная дрожь еще нет-нет да сотрясала тело, но голова прояснилась. Соня стала вспоминать, что ей рассказывали женщины. Получалось, что Олега… Нет, она решительно не могла так называть карлика! В общем, уродца привели к мистрессе какие-то твари, именуемые незнатями. Этой нечисти, судя по всему, в столице обитает полным-полно. Они предложили купить шипуляка за сто ключей. Зачем им ключи и для чего владелице дорогой машины немой домовенок, Соня не поняла, но это было и не важно. В момент купли-продажи тот, кто когда-то был Олегом Марьиным, вышел из какого-то Темного мира и колдовство тети Клавы его обнаружило. Почему мистресса, тоже колдунья, только серебряного пути, решила помочь им расколдовать Олега, Соня опять же не поняла, но ей показалось, что тетя Клава едва ли не заставила Хельгу Иоганновну сделать это.

Сказать по правде, из них двоих мистресса произвела на Соню гораздо большее впечатление. Высокая, изящная, молодая — на вид девушка не дала бы ей больше тридцати лет, — с хорошими манерами, одетая не просто дорого и модно, а еще и стильно, со вкусом, сильверея наверняка не знала отбоя от поклонников и при этом явно ни от кого не зависела. Осмелев, Соня несколько раз оценивающе взглянула на мистрессу, а когда та повернула точеное лицо, приязненно улыбнулась ей. Хельга Иоганновна в ответ чуть изогнула тонкую бровь, и большие темные глаза ее полыхнули таким огнем, что Соня поперхнулась и смущенно отвела взгляд.

— Ты, девонька, туда не смотри, — негромко сказала с заднего сиденья тетя Клава. — Тебе счас про другое думать надо. А Ольга Ивановна все свое тяжким грехом заработала.

— Госпожа златея! — резко каркнула мистресса. — У девушки своя голова на плечах! Если она тянется к эстетике…

— Какая там голова, — со вздохом перебила ее тетя Клава, — ветер один. И ты лучше меня знаешь, к чему она тянется. Так что личинку-то скинь, пусть полюбуется на тебя в натуральном виде.

Мистресса усмехнулась, щелкнула пальцами, на секунду выпустила из рук руль и провела ладонями по лицу. Соня глянула — и вжалась в дверцу, испуганно вытаращив глаза.

Вместо элегантной дамы чуть за тридцать перед ней была обрюзгшая тетка с бородавкой на губе, носатая, со злым пухлогубым ртом и тройным подбородком. Повернув к Соне бледное рыхлое лицо, мистресса вульгарно расхохоталась — в черном провале рта блеснул золотой зуб. От смеха ее голова затряслась, и из левой глазницы выпал стеклянный глаз.

— Вот так-то, милочка! — прохрипела сильверея, вставляя глаз на место. — Мы, женщины, — непревзойденные мастерицы по части макияжа, особенно чаровного. Запомни это!

Между тем впереди появился большой синий указатель с надписью: «Зареченск. 7,5 км», а пониже, на том же столбе, рекламный щит холдинга «Кошкин дом».

— Подъезжаем, — сказала тетя Клава.

Мистресса быстро накинула личину, вновь преобразившись в импозантную даму.

— Куда дальше? — спросила она.

— Налево, к реке, — ответила Соня, и собравшись с духом, обернулась назад, посмотрев на спящего шипуляка. «Неужели же все это правда? — подумала она. — Это — Олег?! И вот так можно любого, любую…»

Проехав пустую, точно вымершую деревню Разлогово, «майбах» попетлял по заснеженному проселку и ткнулся носом в сугроб у склона холма.

— Все, барышни, дальше дороги нет, — весело объявила мистресса, выбираясь из машины. Тут же брови ее сошлись к переносице, лицо исказила хищная гримаса. Несколько раз с шумом втянув воздух, колдунья привалилась бедром к крылу «майбаха». — Черный след. Глубокий, полный. Словно вчера лег. Понимаешь, Клавдия Васильевна?

— Понимаю, — кивнула златея, встав рядом. На руках она держала спящего шипуляка. — Но я не отступлю, а ты со мной пойдешь, Ольга Ивановна. Не можешь не пойти — слово на тебе.

Мистресса вздохнула, приподняла полы кожаного пальто и, по-журавлиному ступая высокими сапогами, первой двинулась вверх по склону. Соня, ничего не поняв из разговора, поспешила за ней — идти рядом с тетей Клавой, держащей на руках, словно ребенка, сопящего уродца она не могла.

Знакомый лесок, в котором Соне уже пришлось побывать вместе с морионцами, насквозь продувался ледяным ветром. Высокая фигура мистрессы мелькала впереди, между деревьями. Соня нагнала ее, прикоснулась к руке.

— А когда дойдем — что будет?

— Из полуверка личеня делать станем, — непонятно ответила сильверея, тяжело дыша. Через некоторое время, словно сжалившись над недоуменно смотрящей на нее девушкой, мистресса пояснила: — Он сейчас и не человек, и не незнать. Одно слово — полуверок. Но чаровали его сильно, под гнетом заклятье клали. Гнет свалить только на том же самом месте можно. Потому и идем. И дай нам всем Баал-зебул удачи не встретить того, кто…

Договорить она не успела — сзади встревоженно вскрикнула тетя Клава. Соня обернулась, а мистресса уже ломилась через кусты куда-то в сторону, на ходу срывая с себя тяжелое пальто.

— Держи! — неожиданно сильным голосом рявкнула дворничиха, резво пробегая мимо, и сунула в руки опешившей Соне шипуляка. Прижав остро пахнущего псиной карлика к груди и стараясь не опускать на него взгляд, девушка изо всех сил бросилась следом за колдуньями.

Она остановилась на краю небольшой поляны. Злой ветер хлестанул по лицу снежной плетью, высекая из глаз слезы. Соня сморгнула и не сразу заметила, что помимо тети Клавы и мистрессы на поляне находится еще один человек — низкорослый, широкоплечий азиат, то ли казах, то ли киргиз, а может быть, и китаец.

Сперва она решила, что это какой-то рабочий, строитель или дорожник, но потом до Сони дошло, что строители не ходят в шелковых коричневых куртках, подпоясанных зелеными широкими поясами, расшитыми иероглифами, и у них над левыми плечами не торчат рукояти мечей.

— Клавдия Васильевна, это он, — негромко сказала тем временем мистресса.

— Вижу, Ольга Ивановна, — так же тихо ответила ей дворничиха.

Мужчина шумно засопел, переводя внимательный взгляд узких глаз с одной женщины на другую. Соня обратила внимание на странную голову незнакомца — очень большую и приплюснутую сверху, точно тыква.

— Куэс аэтас! — воздев руки, пропела мистресса. В ответ незнакомец зашипел, как рассерженная кошка, присел и нелепым, приставным шагом двинулся вбок, одновременно вытаскивая меч.

Тетя Клава, что-то бормотавшая в кулак, выкинула раскрытую ладонь. Снежный вихрь закрутился на поляне, скрыв на мгновение из виду и дворничиху, и азиата с мечом. Мистресса закричала. В крике ее Соня явственно расслышала ужас.

— Это каппа! Демон-палач Зусан-оо! Поклонись ему, златея! Поклонись, иначе…

Что «иначе», Соня не расслышала, а до тети Клавы слова мистрессы вообще не долетели, унесенные прочь ветром. Старуха шла прямо на демона, и полы ее оранжевого жилета трепетали, словно огненные крылья.