Тогда вставал вопрос: кому понадобилось подставлять ребят и у кого была для этого возможность. Следователь уже успел побеседовать с сотрудниками Юлиной фирмы, не скрывая от них того, что у следствия появились новые улики и в числе подозреваемых сотрудников теперь не только Юля с Олегом и Борисом, но и кое-кто еще. Следователь знал, что в делах, когда подозреваются все, каждый старается утопить соседа, чтобы самому остаться сухим! Сотрудники фирмы упрямо не желали обвинять друг друга, но весьма многозначительно кивали в сторону кабинета директора.

– Он на нее волком глядел в последние перед увольнением дни, – прямо сказала секретарша Любочка. – Мне даже жутко становилось. Уставится и смотрит на нее, словно замышляет чего недоброе.

Но основной причиной того, что Михайловский начал подозревать директора Засуру в желании подставить своих сотрудников, было то, что к видеопленке имел доступ только он, но почему-то до сих пор не передал ее сотрудникам милиции для экспертизы. Мотив для этого он выбрал самый дурацкий: мол, пленку потерял. Намекал даже, что пленку у него похитили. Поэтому теперь следователь был почти на сто процентов уверен, что на ней был чистой воды монтаж и Засура прекрасно об этом знал, потому и не передал пленку в милицию.

Добравшись до кабинета директора, Михайловский вольготно расположился на просторном кожаном кресле и стал ждать директора. Время шло, а директора все не было. Заскучав, следователь прошелся по кабинету, между делом заглянул в шкаф и ящики письменного стола. Увиденное заставило его в изумлении присвистнуть. Он быстро отошел от стола и вернулся в полюбившееся ему кресло, но от былого кайфа и вольготности не осталось и следа. Следователь вдруг стал похож на хищника, увидевшего перед собой легкую добычу.

Едва в кабинете появился господин Засура, следователь молча уставился на него испепеляющим взглядом. Мертвенно побледневший Засура стал покрываться потом. Зрелище не из приятных, но следователю оно доставило истинное удовольствие – ясно, что Засура боится, стало быть, ему есть чего бояться.

– Я приехал к вам потому, что ваше алиби начинает разваливаться на глазах, – сообщил Михайловский директору, по лицу которого пошли зеленые пятна.

– Как это? – едва слышно прошептал Засура, которого с самого утра мучили сильные желудочные и головные боли, а визит следователя он воспринял как удар судьбы, решившей окончательно прикончить его. И он был недалек от истины.

– Пернатых Виктор Владимирович изменил свои показания, – пояснил следователь. – Если раньше он твердо стоял на том, что вы провели ночь вместе, то теперь он говорит, что спать все разошлись в первом часу ночи и до утра он вас не видел и не слышал. А от его дачи до города минут сорок езды на машине. Так что вы вполне могли добраться до города, ограбить сейф, деньги перепрятать, выстрелить в охранника и снова вернуться на дачу.

– Что за чушь? – пролепетал Засура, в желудке которого возникли ощущения, сходные с теми, если бы там развели огонь и на нем начала закипать смола. – Я провел ночь на даче. С какой стати мне грабить самого себя?

– О, для этого у вас была масса причин, – обрадовал его следователь.

– Интересно будет послушать, – нашел в себе силы поинтересоваться директор, положив на язык таблетку.

– Во-первых, ограбив свой собственный сейф, вы получали право на страховку, а во-вторых, этим актом вы сводили счеты со своими врагами – Олегом и Борисом. А в-третьих, у вас появлялся предлог для увольнения Юлии Пернатых, которую вы считали предательницей, переметнувшейся во вражеский лагерь. Вы ведь прослушивали ее телефон и следили за ней, так что вам известно, что она встретилась с Олегом и он передал ей свою визитку. Не знали вы только, что эта встреча была совершенно случайной и Юля даже не думала переходить в другую фирму.

– То, что вы говорите, справедливо, – признал Засура, проглотив какую-то таблетку, но не чувствуя пока значительного улучшения. – Такое могло быть, только я не грабил свой сейф, не стрелял в охранника и не мотался ночью с дачи, а потом обратно на дачу.

– А с чего это вы вдруг расщедрились в больнице на отдельную палату для подстреленного охранника и платную медсестру? – поинтересовался Михайловский. – Все ваши знакомые сошлись на том, что такая щедрость не в ваших привычках.

В желудке господина директора произошел небольшой ядерный взрыв, от чего он пошел нехорошими пятнами, а глаза налились кровью. Следователь, у которого был железный желудок, принял эти признаки за лишнее доказательство вины подозреваемого. Как же, он явно волнуется. Вон как его в пот-то кинуло! Поэтому следователь удвоил нажим.

– Ваши сотрудники в один голос утверждали, что со времени увольнения Олега и Бориса у вас в голове помутилось, а на Юлию вы смотрели просто волком. Похожую на вашу машину видели той ночью из патрульной машины сотрудников ГАИ на тридцатом километре Приморского шоссе. А ведь дача господина Пернатых, куда вы отправились с вечера, находится именно по Приморскому шоссе, только на тридцать пятом километре. И у вас в фирме три охранника, которые работают посменно, но ограбление выпало именно на ту ночь, когда дежурил ваш родственник. Ведь Алексей был вашим родственником? Не специально ли вы взяли его к себе в фирму, чтобы иметь под рукой беззаветно преданного человека? Вот откуда у парня должны были появиться деньги, которые он обещал жене и любовнице.

С каждым словом Засура бледнел все сильней и сильней, а пятна проступали все отчетливей и к тому же окрасились во все цвета радуги.

– Может быть, я и Лешу убил? – поинтересовался он.

– Во всяком случае Лешу убили из того же пистолета, из которого ранили в ночь ограбления, – ответил следователь. – Это доказано экспертизой. У вас есть алиби на время убийства?

– Есть, – едва заметно кивнул Засура.

– Ага! – торжествующе воскликнул следователь, обрадовавшись словно ребенок. – А ведь я не сказал вам, когда именно произошло убийство! Значит, вы знали это и без меня! А следовательно, вы там были. Интересно, кто вам обеспечил алиби. Очередной ваш родственник?

Засура открыл было рот, чтобы сказать, что о времени убийства он узнал от жены, а теперь уже вдовы Алексея. Хотел уточнить еще, что Алексей вовсе не его родственник, а всего лишь муж его троюродной племянницы Светланы и что там за любовница у него такая нарисовалась, когда Света в самом ближайшем будущем ждет ребенка, – но не успел, так как следователь вдруг сказал:

– Будем оформлять протокол!

После этой фразы Михайловский, решительно отодвинув кресло с вконец деморализованным директором от стола, открыл верхний ящик, а в нем вместо бумаги и ручек лежал пистолет системы Макарова.

– Что это?! – деланно удивился следователь, который уже имел удовольствие лицезреть этот пистолет несколькими минутами раньше. – «Макаров»! А ведь охранника, если мне не изменяет память, убили из такого же! Не он ли, случаем?

Засура хотел сказать, что не имеет понятия, как этот пистолет оказался у него в столе, что в охранника он точно не стрелял, но не успел, так как его взгляд упал на дверь – и рот так и остался открытым. Из него не вылетело ни одного внятного звука, если не считать хриплого стона. В дверях стоял Бритый и внимательно слушал. Судя по красноте, обильно заливавшей его шею и голову, он слушал уже давно и успел сделать кое-какие выводы.