попробуй забрать сам, а если не можешь — так вали отсюда.

— Уж сколько ваш отец себе позволял, — как змея, прошипел визитер, — но такого даже он себе не позволял!

Приятно слышать.

— Если это все, — подытожил я, — то вы можете уже покинуть мой дом.

И дом был со мной полностью согласен. Входная дверь охотно распахнулась — с очень любезным грохотом.

— Жаль, что вы не захотели по-хорошему, — проскрипел старик. — Вы, юноша, нажили себе врага! И еще очень об этом пожалеете!

Стуча тростью и гремя костями, он направился к выходу. Вот же старый маразматик. До двери-то хоть сам дойдет или по пути развалится? А туда же: пожалеете. О чем? Что песком своим все крыльцо засыпет?

Я проводил его глазами до самых ворот. За спиной внезапно раздались шаги, и из глубины дома появился Глеб, довольно потряхивая чем-то в руке. Подошел ко мне, увидел в окно недавнего гостя, как раз выходящего на улицу, и его аж передернуло.

— Это что за жуткий труп? — друг кивнул ему вслед.

— Можно считать, что первый враг.

— Ааа, — понимающе протянул Глеб, — первый день: первый враг. Хорошими темпами идем. Пошли, что-то реально крутое покажу!

Его губы аж уползли к ушам, а сам весь сиял, будто подарок под елочкой обнаружил. В мире не так много вещей, способных его настолько обрадовать.

— Что, нашел-таки женщин? — усмехнулся я.

— Лучше! — бодро отозвался он.

— Лучше, чем женщины? Я прямо заинтригован.

— Вот уж поверь, — заявил Глеб, поигрывая брелком с ключами, — я нашел нечто реально ценное!

С этим словами он повел меня в гараж. Ну конечно, в доме колдуна самым ценным, на твой взгляд, оказалась тачка. Хотя… Когда дверь распахнулась, даже я ненадолго выпал. В тусклом свете гаража стоял двухместный спорткар известной итальянской фирмы, считавшейся одной из самых престижных в мире. Машина была насыщенно-синего цвета, как вода в Неве после затяжного дождя. С обтекаемым кузовом, откидной крышей, хищными фарами, сверкающей приборной панелью и стильными кожаными креслами. Даже тачка Глеба, которую он разбил, когда убился, была не такой роскошной и уж явно не такой дорогой. Вообще ту машину мы покупали с рук и еще хорошо вложились в ремонт. Здесь же малышка была как из салона — без единой вмятины и царапины.

Сразу же назревал отличный вопрос: что у отца в гараже делало такое сокровище? Он точно не был похож на любителей спорткаров — мягко говоря, наслаждаться жизнью было вообще не его стилем. Судя по пыли, которую Глеб сейчас бережно, почти любовно стирал, этой тачкой отец и не пользовался. А зачем вообще приобрел? Явно не для того, чтобы оставить мне в наследство.

— Машину подарил один человек, которому ваш отец очень помог, — пояснил Савелий, когда я позвонил в поисках разъяснений. — Больше ничего не могу сказать. Это были дела мессира, в которые он меня не посвящал…

— Смотрю, работа колдуна очень выгодная, — прокомментировал Глеб из глубины салона.

Конечно — ради спасения себя любимого человек готов на многое, даже делать вот такие очень-очень не дешевые подарки. Хотел бы я знать, что же именно отец тогда сделал. А еще больше хотел бы знать, кому он помог. Хотя в столице достаточно тех, кто может позволить себе подобную машинку.

— Знаешь, как называют такие тачки за границей? — выдал Глеб, вылезая наружу. — Пусси-магнит! Это когда соска смотрит на такую тачку и понимает, что за право проехаться на ней надо отсосать…

Вряд ли мой отец держал ее здесь для этого.

— Ну а тебе, мой друг, — он хлопнул меня по плечу, — это право достанется абсолютно бесплатно.

— Это тебе достанется бесплатно, — поправил я, отбирая у него ключи. — Машина вообще-то моя.

— Но ты же не лишишь меня удовольствия ею попользоваться? Поехали покатаемся!.. Всегда хотел на такой погонять!.. Ну поехали!..

Он канючил, как ребенок, сияя глазами, чуть не подпрыгивая на месте, аж потирая руки от предвкушения, и, по всей видимости, уже мысленно крутил руль и выжимал педаль. Я же достаточно спокойно, даже равнодушно относился ко всем этим его гонкам. Но Глеб сейчас прямо горел от желания поддать газку. Что ж, свои души надо радовать — когда они довольны, и мне ими легче управлять.

— А у тебя где-то права появились? — поинтересовался я, кидая ему ключи обратно.

— А когда это нам мешало? — отозвался друг, с азартом их ловя. — К тому же людей на таких тачках не останавливают. Уж поверь мне… Ну что? — он повернулся ко мне. — Куда едем?

— В Лукавые ряды, — я распахнул пассажирскую дверцу.

— Ммм… Клево звучит. И где это?

За окном мелькали каналы, мосты, модные столичные кафе и магазины. То откидывая, то закрывая крышу, Глеб ловко лавировал в потоке машин, обгонял всех, кого только мог, с шумом газовал и вызывал приступы острой зависти и у водителей, и у пешеходов. Пока он увлеченно исследовал возможности новой игрушки, я вдыхал не самый свежий столичный воздух и расслаблялся. День мессира, оказывается, может быть насыщенным — даже голова гудела с непривычки. Да и чувствовал я себя странно — одновременно и бодрым, и измотанным.

Душа Глеба больше не давила на мою, и Темнота теперь вовсю бурлила по венам. Стоило только пошевелить пальцами, как там начали мелькать черные всполохи. В общем, энергии было хоть отбавляй, как у перезаряженной батарейки. Казалось, хорошенько надави на меня, и она начнет сочиться сквозь кожу. А вот тело, за прошедшие годы отвыкшее от таких нагрузок, не выдерживало с непривычки — меня даже слегка колотило от переизбытка сил, бросая то в жар, то в озноб. Сложно ли отжаться с десяток раз от пола? Плевое дело. А если до этого провел пару недель в коме? Вот и я сейчас чувствовал себя примерно как тот, кого выдернули из комы и сразу отправили отжиматься — причем с сотню раз. Так что я по-тихому начал сливать энергию Глебу — не мне же одному мучиться. Вскоре он начал бодро насвистывать и пританцовывать на сидении, а мне стало намного легче.

Тачка петляла по улицам и проспектам, удаляясь все дальше от центра, оставляя дворцы и особняки позади. Неудивительно, в сердце столицы никто бы и не потерпел такого безобразия,