Положив топор на плечо, я двинулся за Кауфманами, скрывшимися где-то поблизости, на четвертом ярусе. Периодически я оглядывался и проверял, чем занимаются у меня за спиной фиаскеры. Враг вроде бы умерил пыл, и на повторное нападение его могла подвигнуть разве что внезапно взыгравшая гордость. Но меня больше волновала не она, а смена вражеской тактики, вполне логичная после всего произошедшего. Противник с треском проиграл лобовую атаку, но мы продолжали дразнить его, находясь на территории, разведанной им вдоль и поперек. Это давало фиаскерам преимущество, пожелай они напасть снова. А они, бесспорно, пожелают, причем сделают это более продуманно, поскольку обжигаться второй раз среди них кретинов явно не отыщется.

Я с тревогой ожидал грядущей ночи – идеальных условий для взятия реванша теми, кто проиграл в честном бою при солнечном свете. Нам требовалось сохранять бдительность в бетонных джунглях и стараться больше не лезть на рожон. Ради этого я был готов даже посадить дядю Наума на поводок, если он не пересмотрит свое легкомысленное поведение.

Взволнованные Кауфманы ожидали меня на выходе из межъярусного перехода, спрятавшись за автосэйлером. Моя короткая стычка с фиаскерами была видна им во всех подробностях, что избавило меня от необходимости рассказывать о ней. Наум Исаакович ощущал себя виноватым и был подавлен. А вот во взгляде Каролины я обнаружил нечто любопытное. Правда, дать своему открытию точное определение я затруднялся. В глазах Каролины было что-то среднее между одобрением и пониманием. «Все в порядке, Гроулер, – как бы намекала Кэрри. – Можешь не оправдываться – на твоем месте я поступила бы так же». Этот доселе невиданный мною взгляд приковывал внимание простой человеческой теплотой, ранее спрятанной под маской показной холодности. Что ни говори, а такая Каролина нравилась мне гораздо больше.

Наваждение мелькнуло и пропало. Убедившись, что я в порядке, Кэрри вручила мне мою сумку и снова вернулась в свое привычное амплуа Снежной королевы, у которой несносная Герда только что увела из-под носа любимого фаворита Кая. На меня Каролина больше не смотрела, что, впрочем, было и к лучшему. Запечатлев в памяти ее теплый взгляд, мне хотелось сохранить в мыслях именно это короткое, уже ускользнувшее мгновение. Я решил считать его наградой за проявленное усердие в своем специфическом ремесле. Наградой скромной, но вполне заслуженной.

– Мне таки жутко неудобно, капитан, что по моей вине вам пришлось… – начал было Кауфман, но я, не дослушав его, махнул рукой:

– Ладно, дядя Наум, что случилось, то случилось. Погибших нет, так что можете успокоиться. Нам повезло, что мы наткнулись на дешевых артистов, а не на ребят посерьезней. Представлением, которым они пыжились меня удивить, я уже двенадцать лет развлекаю публику на стадиуме. Поэтому в законах жанра разбираюсь гораздо лучше. Два месяца – слишком короткий срок, чтобы превратиться из ничтожества в полноценного бойца, хоть Тигром при этом назовись, хоть Убийцей. Кусаться и тявкать – одно, рычать и раздирать глотки – совсем иное. Чтобы уяснить разницу между этими вещами, надо обладать кое-каким опытом. Тигр рычит, когда поймает добычу и не раньше. Плохо то, что, едва войдя в город, мы уже нажили себе врагов, хотя могли без проблем избежать этого. Ну да черт с ними, неужели мы струсим и отступим перед горсткой каких-то придурков? Просто теперь будем почаще озираться и выглядывать из-за углов, прежде чем куда-нибудь свернуть…

– Я вот о чем хотел поговорить, молодой человек, – жестом прервал меня Кауфман. – Помнится, вчера вы предложили отклониться от маршрута и заглянуть в одно незапланированное местечко. Так вот: я не против. Лучше потерять день на поиск средств самозащиты, чем из-за их отсутствия потерять собственные жизни. Эти ваши арсеналы на стадиуме – расскажите-ка о них поподробнее. Если арсенальные замки относятся к войс-блокираторам, думаю, при помощи отвертки, молотка и кусачек вскрою их за пару часов. А потом экипируетесь, как ваша душа пожелает. И вам будет сподручней… хм… разбираться во внештатных ситуациях, и нам с Кэрри спокойней…

Однако как просто, оказывается, заставить гуманиста поменять мировоззрение в антигуманном обществе! Еще одно доказательство, что против природы не попрешь. Ее законы зародились на миллионы лет раньше появления человека, и спорить с этими законами, на мой взгляд, бесполезно. Желание выжить быстро выветривает из головы предубеждение к насилию, а особенно насилию к тому, кто покушается на твою жизнь. Сегодня с подобными предубеждениями расставались даже те, кто еще вчера из принципиальных соображений не обижал даже мух.

Рассказывать о том, как мы провели в диком центре первую ночь, будет скучно, поскольку прошла она на удивление спокойно. Знай я наперед, что так случится, выспался бы безмятежным сном праведника и запасся силами на пару последующих дней. Но плохой сон преследовал меня уже третьи сутки. Я толком не вздремнул даже вечером, когда решил отдохнуть перед долгой ночной вахтой, заставив близорукого Наума Исааковича готовить ужин, а Кэрри – наблюдать за округой до тех пор, пока не зайдет солнце. В кромешном мраке к нам легко могли подкрасться даже неосторожные фиаскеры. Поэтому давать Кауфманам ответственное поручение, требующее чуткого слуха, зоркости и выдержки, я не рискнул. При свете дня – еще куда ни шло; Каролина – девушка дисциплинированная и глаз у нее острый, но ночной город – это уже полигон для более профессиональных бойцов.

Или побитые фиаскеры и впрямь оставили нас в покое, или мы умудрились хорошо запутать следы, но сколько Каролина, а после нее я ни напрягали зрение, выявить поблизости врагов нам не удалось. Мы специально заняли выгодную позицию – терраса пустого и уже давно разграбленного ресторана на перекрестке улиц. Оттуда пятый ярус просматривался во всех направлениях, а мы, заблокировав выходы на террасу столиками и соорудив из солнцезащитных зонтов палатку, были с улицы практически незаметны. Пока я пытался заснуть, дядя Наум сбегал с отверткой на ресторанную кухню и выломал из печи небольшой термоэлемент, который тут же подсоединил к нашему либериаловому генератору. Получилась крохотная, но вполне работоспособная печь. Так что, когда я, злой и не выспавшийся, заступил на ночное дежурство, меня ожидал горячий ужин и все, что требовалось бдительному стражу для приготовления крепкого кофе. Дядя Наум был отвратительным воякой, но превосходно знал, как поддерживать бодрость духа в своем телохранителе. Я приглядывал за Кауфманами, Кауфманы заботились обо мне – самая настоящая командная порука…

Действительно, держимся вместе с первого дня кризиса, пора бы уже и название для команды придумать. Что-нибудь величественно-грозное наподобие «Молота Тора»… «Спасатели Мира»?.. Величественно, но не грозно. «Топор Кауфмана»?.. Грозно, но не величественно. «Топор Мира»?.. Грозно и величественно, но звучит по-идиотски. «Спасатели Кауфмана»? Ни то ни другое, к тому же двусмысленно. Хотя во втором смысле гораздо ближе к истине: я предчувствовал, что нам с Кэрри еще не раз придется вызволять рассеянного дядю Наума из беды…

Мне все же удалось поспать часок на рассвете, пока Кауфманы хлопотали над завтраком. Бодрости этот скоротечный сон не добавил, а лишь еще больше разморил. На кофе, употребляемый всю ночь, к утру у меня выработался стойкий иммунитет. Чтобы взбодриться, Гроулеру требовалась адреналиновая инъекция, сиречь хорошая нервная встряска.